Ионович Баранов передал мне разговор с Окой Городовиковым, тот желает, чтобы его кони тоже летали.
– А сам в седле с неба он прыгнуть не желает?
– Может и рискнуть, он человек бедовый.
– Ни к чему, – проворчал Горшков и стал быстрее листать альбом. Один рисунок задержал его внимание? Лодка под крылом самолета? Спасательная, что ли?
– Это опрокидывающаяся люлька для парашютиста.
– Поясни.
Гроховский кратко обрисовал сущность изобретения.
– Посмотрим в деле, – буркнул Горшков. Тронул пальцем изображения подцепленных к фюзеляжу самолетов танкетки и пушки:
– Вот такое мне нравится. Только пока картинки. Рисовать они горазды, а, Фоменков!
– Пока картинки, – согласился Гроховский, – но ребята уже трудятся над разработками.
– Парашют давай! – нетерпеливо потребовал Горшков, и, захлопнув недосмотренный альбом, поднял свое грузное тело из-за стола. – Курить у вас тут можно?
– Вот пепельница, Василий Сергеевич.
– Парашют показывай!
Круглоголовый, стриженный под нулевку Титов, до этого скромно пребывающий в сторонке, поспешил в комнату, где стояла ванна, и вынес оттуда объемистые свертки. Пошумели, рассовывая стулья по углам, сдвигая столы в один, широкий и длинный. Очистили его от бумаг, и Титов, Малынич, Катя Луцкая разложили парашют. Голубовато-серый, искрящийся, он выглядел очень красивым. Или так казалось авторам. На лицах начальников восторг пока не прописался. Им общего вида было мало.
Горшков и Фоменков щупали купол, растягивали, пытались оторвать стропы. Особенно усердствовал в испытании на прочность помполит. Он горячо поддерживал идею Гроховского о массовых дешевых парашютах и вот теперь, чтобы уверовать в новинку ещё больше, силился разорвать материю, особенно по шву, а чтобы удобнее тянуть, наступил на стропу ногой.
– Полегче бы! – вырвался у кого-то.
– Стропы из обычного хозяйственного шнура, на котором женщины сушат белье, – заметил Гроховский.
– Не отвлекай! – пропыхтел Фоменков, теперь уже пытаясь оторвать стропу от кромки. Не удалось.
Нежно побаюкав в ладонях мягкий край купола, Горшков спросил Титова:
– Что во втором мешке?
Разложили другой купол, он был мягче первого, но не такой красивый, светлого грязно-коричневого цвета.
– Из нансука, – пояснил Титов. – Стоимость ткани семьдесят копеек за метр. По прочности уступает перкали и шелку, но, считаем, она достаточна.
– Где испытывали?
– На разрыв лошадьми в манеже.
– Требуются доказательства в реальных условиях! – заявил еще розовый, не остывший от попытки силовой расправы с перкалевым куполом Фоменков.
– И завтра же! – довольно поглаживая усы, подтвердил Горшков.
– Мы готовы.
– Не звоните
