– официант, что коршуном вьется поблизости, мне этого не позволит, ухватить с соседнего свободного стола новую вилку и подать ее мне, при его опыте – одно мгновение. Сбросить салатник на пол – но ведь надо сильно заляпаться, чтобы тебя увели чиститься на кухню. А если пожалеть новые брюки, то тебя просто поднимут из-за стола, и пока они отчистят ковер, ты будешь выставлен на всеобщее обозрение публики. А это как раз была бы полная катастрофа…
Что с тобой, дружок?
Ну да, он же сидит спиной к входу и ему не видно, что там происходит.
Но мой вид его сильно озадачил, и проследив за моим напряженным взглядом, он обернулся!
Ах, вот оно что!
В общем-то меня готовили ко всякого рода сюрпризам и неожиданностям жизни в САГРА, кое-что я почитал в журналах, поискал кое-какую информацию в Интернете – что-то я принял – хотя и не согласился, с чем-то я согласился – ну, бывает, будем терпеть, многому – просто не поверил.
Вон, писали, что в Москве медведей уже увели с Красной площади и теперь там стрельцы свои причандалы прямо к брусчатке приколачивают.
Кто же в это поверит?
На самом деле, сказать, что в этот момент я был крепко озадачен?, нет, не то Потрясен, может быть, это – слишком сильно, может быть, шокирован? Знаете, лучше вы сами подберите нужное слово.
Да ладно, жуй сыр. Ты не такого здесь еще насмотришься.
Ну да, что тут особенного. Две мамы с дочками, мамам – где-то по 25, дочкам – 12-13. Не может быть? Ладно, мамы, значит, постарше. Сложены все прекрасно. Мамы просто спортсменки или даже чемпионки – рост за 170, фигура, грация в движениях, все на месте. Волосы у одной – светло-каштановые, у другой – темные, с отливом в блестящий металл. Девочки – просто загляденье: тоненькие, изящные, одна светленькая, другая – потемнее.
А глаза! Какие у всех глаза! Как звезды в небе! В общем, тут надо быть каким-нибудь средневековым поэтом или даже древним восточным сказочником, чтобы все это описать. Большой талант, настоящий поэтический дар нужен.
Говорят, в старые времена, если архитектор строил необыкновенный собор, ему отрубали голову. Чтобы больше не повторил. А за гаремами, в которых держали прекрасных дев, следили евнухи. Чтобы делали порученные им дела и не отвлекались ни на что постороннее.
Я чувствовал себя где-то между архитектором и евнухом: собор я еще не закончил, а меня уже в гарем тянут. И, похоже, что обе очистительные процедуры мне придется проходить одновременно.
И я бы назвал их всех гуриями. Гуриями высшего разряда. Потому, что гурии выступают в прозрачных одеждах (правда, евнухам велено говорить – в «полупрозрачных», а с шахом лучше не спорить), а наши гурии в этом вопросе всех примирили.
На них не было вообще ничего! Ну это, так, с первого взгляда. Поскольку под столом мне укрыться так и не удалось, то был и второй взгляд, и третий, ну и еще несколько. Уже принесли десерт – оплаченный мной, то пришлось его все же съесть. Не спеша –
