у нас всегда была обычная, ничего не предвещало того ужаса, который произошел… когда в одночасье все перевернулось вверх дном.
– Вашего отца можно спасти… Нужна операция за рубежом…
Качаю головой и поднимаюсь, плетусь куда глаза глядят. Не знаю, как быть и что делать. Не нахожу выхода из сложившейся ситуации, не понимаю, как оказываюсь на дороге и слышу скрежет тормозов.
Кажется, что вся жизнь пролетает перед глазами и ничего в ней не оказывается особо запоминающегося. Машина тормозит, даже не задев меня, а я каменею, смотрю на алый капот, никак в себя прийти не могу.
– Ты что, совсем дура?! С головой хоть дружишь?! Из-за тебя, идиотки, я чуть новехонькую тачку не покорежила, не влетела в другую машину!
Меня обкладывают матом, из салона автомобиля вылетает с криком длинноволосая девушка в коротеньком платье, налетает на меня фурией, кажется, что еще чуть-чуть и вцепится мне в лицо своими длиннющими алыми ногтями, но внезапно перекошенное яростью лицо проясняется и знойная брюнетка вдруг выдыхает:
– Лерка?! Гришаева?! Лерка!
– Это же я – Машка Жучкова! Не признаешь, что ли, соседей?!
Моргаю раз-другой. И, наконец, узнаю девушку, которая перестает тормошить меня и накидывается уже не с явным желанием придушить за то, что из-за меня она свое дорогое авто чуть не поцарапала, а обнимает вполне радушно.
Отцепляется от меня и в лицо мое заглядывает. А я смотрю на девушку с яркими стрелками, алой помадой и волосами, собранными в тугой конский хвост на затылке. Сказать, что Маша, с которой мы вместе во дворе играли, изменилась – ничего не сказать. Передо мной другой человек из жизни, которую часто демонстрируют в социальных сетях.
Модная дорогая одежда, ухоженная кожа. От той прыщавой девчонки мало что осталось, разве что глаза те же с легким прищуром. В которых теперь есть налет цинизма и высокомерия по отношению к тем, кто не ездит на таких вот алых машинах…
– Узнаю, – отвечаю односложно.
– Эй, Гришаева, а чего глаза на мокром месте?! Испугалась, что задавлю?!
Всхлипываю. Ком в горле у меня будто застревает. Испугалась. Но не этого. За отца сердце болит так, что дышать не могу…
– Э… плохо дело, – считывает мои эмоции Маша, – ну-ка, пойдем-ка в машину, посидим, поговорим…
Цепляет меня под локоток и ведет к своему автомобилю, распахивает дверь с пассажирской стороны и чуть ли не силой запихивает меня, потому что я чувствую себя окаменелым бревном.
– Да прекрати сигналить, баран недалекий! Драндулет свой убрал сам!
– Ты дорогу перекрыла, не проехать!
– Обломишься!
Жучкова посылает нетерпеливого водителя, который из-за нас проехать не может, садится за руль и хлопает дверью.
– Я и забыла, что в этих окраинах одни закомплексованные нищеброды, – фыркает и срывается с места, а у меня сил нет возразить и сказать, что вообще-то мы живем в приличном районе, но, видать, Маше виднее.
– Гришаева,
