одни лапти, а-а-а!
– Не плачь, девочка. Возьми мои лапти, тогда твои станут предпоследними. Потеряешь мои, то есть последние, а я на обратном пути найду их, – успокоил ее продавец, снимая свою немудреную обувку. – Возьми.
– Спасибо! – воскликнула девочка и побежала к себе в хилый, покосившийся домик.
Отправился продавец дальше босиком. Шел он, шел по деревням да селам, счастье продавал. Продал много, но черная бумажка больше пока никому не попадалась. «Мешок крупы получишь», «Женишься удачно», «Урожай богатый будет» – вот что вытаскивала из лотка птица-синица. Радовался народ такому счастью.
И вот продавец набрел на деревеньку в три дома. Постучал в дверь первого дома, наудачу. Бумажек в лотке оставалось всего ничего.
– Купите счастье! – предложил он через открывшееся в двери окошко.
– У нас своего счастья полный дом, – рявкнул на него голос из темноты. Продавец повернулся, чтобы уйти. – Постой! – вдруг остановил его голос. – Ты босой. Мне очень жалко тебя, – рычал он за дверью.
– Я тебе не верю. У тебя такой злой голос, – ответил продавец.
– Это меня заколдовала злая волшебница. Я теперь на всех рявкаю, люди сторонятся меня. Вот и живу одиноко, – орал голос. – Заходи хоть ты ко мне, чаем напою.
Дверь отворилась, и продавец счастья зашел. Перед ним стоял лохматый человек небольшого роста. Клоки волос, как у чучела, торчали в разные стороны. Лохмач поставил самовар.
– А за что она тебя так? – спросил продавец.
– Я не подсказал ей дорогу.
– Куда?
– В Синие Липы.
– I see, I see… – задумчиво проговорил продавец.
– А что, ты знаком со злой волшебницей? – заорал на него лохмач, разливая чай по чашкам.
– Да. Она меня тоже заколдовывала. Пару раз. Сейчас, например, суть моей заколдованности состоит в том, что я должен распродать все счастье из этого лотка. Не очень интересное колдовство с ее стороны. Эх, теряет хватку, теряет…
– Давай я куплю одно счастье. Облегчу твою участь хотя бы чуть-чуть, – злобно предложил лохмач, пододвигая тарелку с пряниками ближе к гостю.
– Но я должен предупредить: там две черные бумажки со страшными-престрашными предсказаниями.
– Это ничего. Хуже уже не будет, в любом случае, – разъяренно ответил лохмач. – Плачу новыми лаптями.
– Хорошо. – Продавец завел птицу-синицу, и та вытянула черную бумажку.
– Эх, – вздохнул он. – Мне очень жаль.
– Да ничего! – злобно заверил его лохмач. Он развернул бумажку.
– Ну? Что там? – нетерпеливо спросил его продавец. – Может, я помогу. В прошлый раз получилось, я лапти отдал девочке, чтобы она не лишилась своих. Чего молчишь?
Лицо лохмача погрустнело, он продолжал отмалчиваться. Продавец выхватил у него бумажку. «Не сможешь произнести ни звука», – прочел он.
– Ах
