на широком лбу символы, за которые король Абнер приказал отрубать руки по самые локти. Яграт застыл перед старым богом, и люмина, испускавшая сладковатый дым, тревожно замерцала.
– Я же говорил, что в этой деревне живут безбожники. – Бёв пнул сапогом каменный бок изваяния и насмешливо поглядел на Рунд. – Старую развалину надо бы разбить.
– По-моему, он сделан из гранита. – Кация осторожно коснулась раззявленного в безмолвном крике рта и тут же отдернула руку. – Какая гадость.
Но вороний бог не был страшен. Здесь, в глухом лесу, он был одинок и плакал по утраченным дням, когда ему поклонялись. Все хотят любви, даже такие страшные божества. Странное дело, но сейчас, в этом лесу, единственным близким созданием Рунд казался бог, лишенный имени.
– Пойдем. – Она отвернулась и потянула за собой лошадь. – Шим не мог уйти далеко. Найдем его и двинемся дальше.
– Ну уж нет. – Рука Бёва сдавила ее плечо – сильнее, чем обычно. – Мы повернем назад. Я не позволю, чтобы эти люди остались без наказания. А этот камень мы возьмем с собой, чтобы рубить на нем головы.
– Заманчивое предложение. – Кация провела рукой по узорам на голове и облизнулась. – Но дурацкое. Однако как ты себе это представляешь? Тацианские лошади, конечно, сильны, но не настолько, чтобы тащить эту махину до самой деревни. Поступим проще: сожжем вражьи языки, а пепел подарим яграту в Горте. Думаю, он обрадуется. Неловко приходить в гости с пустыми руками.
Яграт, стоявший рядом с ними, поглядел на Рунд. Его губы беззвучно шевелились, но, как всегда, он решил оставить свое мнение при себе. Светлые глаза блестели так, словно парень собирался заплакать. Он охотно отмолит души всех, кого положат в битве Бёв и Кация. А она сама, конечно же, внимательно проследит за тем, чтобы каждого предателя как следует поджарили на костре. Прожевав последний кусок уса, Рунд зло сплюнула его в пустую чашу.
– Хорошо. Тогда нам нужно идти быстрее.
– Это еще почему? – Бёв отпустил ее, но продолжал пристально следить за каждым движением. Что-то непоправимо изменилось, и Рунд теперь не внушала ему доверия.
«Да и пес с ним».
– Потому что ты сын идиота, а в этом лесу любой оборванец сможет перерезать нам глотки быстрее, чем ты пернешь. Посмотри вокруг. Здесь день равен ночи, и никто из нас не знает никакой другой дороги, кроме той, на которой мы стоим. А эти люди живут годами на этой земле. И знают все тропы куда лучше нас.
Оставив последнее слово за собой, Рунд пошла вперед, подавая другим пример. Кация спорить не стала, только проверила, легко ли выходит оружие из ножен. Яграт послушно отдал Рунд люмину и сложил пальцы в молитвенном жесте. Рунд сомневалась, что тацианский бог имеет здесь какую-то власть, но спорить не стала. Бёв фыркнул и двинулся самым последним, беспечно напевая старую мегрийскую песню.
Было у меня три сына,
Один из них держал меч,
другой крепко сидел в седле.
А третий
