в Пелле солдаты слегка разболтались. Опрятный, тщательно одетый юноша – правитель Александр – доехал на своей лоснящейся черной лошади до середины шеренги. В рядах занервничали и начали тщательно выравниваться, стараясь скрыть упущения – попытки, не возымевшие большого успеха. Нескольких человек с позором отослали в казармы. Остальных ждало тяжелое утро. Чуть позже ветераны, сперва позволявшие себе ворчать вслух, язвительно высмеивали жалобы утомленных новичков: мальчишка заставил всех попотеть, но зато правитель знает, почем фунт лиха.
– Солдаты теперь в хорошей форме, – сказал Александр Гефестиону. – А главное, знают, кто здесь командует.
Впрочем, первыми почувствовали это не солдаты.
– Дорогой, – обратилась к сыну Олимпиада, – сделай мне одно пустяковое одолжение, прежде чем твой отец вернется, – ты же знаешь, как он перечит мне во всем. Дейний оказал мне столько услуг, помогал моим друзьям, предупреждал о происках врагов. Твой отец не дает его сыну повышения просто из злобы. Дейний хотел бы, чтобы сын получил отряд под начало. Он очень полезный человек.
Александр, мысли которого наполовину были заняты учениями в горах, спросил:
– Да? Где он служит?
– Служит? Я имею в виду Дейния.
– А… Как имя его сына, кто начальник его отряда? – переспросил Александр.
Олимпиада укоризненно посмотрела на сына, но заглянула в записи.
– А, Геракс. Он хочет, чтобы Гераксу дали отряд? – удивился Александр.
– Дейний достойный человек и знает, что просит о сущем пустяке.
– Дейний знает, что сейчас самое время заявить свои права. Думаю, это Геракс просил его.
– Почему не выполнить эту просьбу? Твой отец преследует его из-за меня? – спросила царица.
– Нет, мама. Из-за меня.
Царица резко обернулась. Ее глаза пристально изучали Александра, будто она впервые видела этого опасного незнакомца.
– Я видел Геракса в бою, – продолжал Александр. – И рассказал отцу, чего он стоит. Вот почему Геракс сейчас здесь, а не во Фракии. Он упрям, он не терпит людей, которые соображают быстрее, чем он, а когда дела плохи, старается переложить вину на других. Филипп перевел его в гарнизон, вместо того чтобы понизить в должности. Я сделаю это сам.
– О! С каких это пор отец то, отец се? Я теперь для тебя ничто только потому, что он дал тебе поносить печать? Ты на его стороне? Ты против меня?
– Я принимаю сторону мужчин. Их могут убить враги, но это не повод позволять убивать их дуракам вроде Геракса. Если я дам ему отряд, мне перестанут верить.
Олимпиада вступила в битву с родившимся в нем мужчиной, ощущая одновременно любовь и ненависть. Давным-давно, при свете факелов в пещере Самофракии, когда ей было
