души отозвался Моня. Он был не в претензии. Он и должен был съесть мясо матери и согреться в её шерсти после того, как море мрака убило бы её. Другого пути у него не было. Иначе он погиб бы, потому что у Услыг Мангасов так принято. В одном мире может существовать только один Услыг Мангас. А значит, я всё сделал правильно.
Заканчивал умываться я уже не таким подавленным. Плюс, отмытая от крови кожа подарила мне свежесть и желание жить.
Глянув на вход в пещеру, я вспомнил, как вчера Услыг Мангас застрял в проходе. Возможно, таким образом он должен был перекрыть путь морю мрака, спасая детёныша. А тут мы. Точнее, я…
Что ж, я защитил Моню. И теперь он будет жить. Не в этом мире, так в другом.
Следующая мысль заставила меня остановиться и посмотреть на шкуру.
Этой ночью я был вместо Услыг Мангас – на мне была его кровь, меня согревала его шкура и я ел его мясо. И я защитил детёныша!
– Что-то не так? – спросила Агния.
– Всё нормально, – ответил я и поспешил к костру, который уже потрескивал на камнях.
Горели камни – хвороста тут не было и взять его было неоткуда. Нас снова согревала магия демонов.
Народ потихоньку просыпался, а я оглядывал пещеру в надежде увидеть или услышать Моню – малышу сейчас наверняка одиноко, холодно и голодно.
Агния достала из своей бездонной сумки одежду, похожую на ту, которую носил Бориска, только большего размера. Видимо вещи одного из погибших мужчин.
– Переоденься, – сказала она. – А эту одежду оставь тут. Не хочу такую грязную в сумку класть, а то всё провоняет кровью Услыг Мангаса.
Я удивился. Она просила снять шкуру монстра, чтобы забрать её с собой. А от неё вони побольше, чем от моей одежды будет…
Но спорить я не стал. Отошёл к шкуре и снял с себя перепачканную в крови рубаху и такие же грязные штаны. Переоделся в чистое.
Когда я подвязывался длинным поясом, меня вдруг осенило: я так же, как и мать Мони, оставляю тут свою шкуру. И пусть это только одежда, но символично, чёрт побери!
И тут на ладони, в том месте, где Моня толкался головой и покусывал, я увидел светлое пятно. Как будто пигмент в этом месте разрушился.
Я потёр пятно и услышал довольное урчание Мони. Он спал. Но отозвался даже сквозь сон.
Я оглянулся – не слышит ли кто.
Никто не отреагировал, и я успокоился – значит, слышу только я. Вот и хорошо. Пусть малыш растёт. Очень надеюсь, что у него теперь всё будет хорошо.
Мне почему-то казалось, что море мрака приходило не за матерью, а именно за малышом. И смог бы он выжить, если бы мы не пришли сюда, я не знаю. Вполне возможно, что море мрака не насытилось бы одной жертвой.
– Кизаму, ты чего там встал? – окликнула меня Агния. – Иди ешь!
Лепёшки, горячий чай, вчерашнее жаренное мясо… Я оказывается вчера совсем не чувствовал вкуса. Ел, потому что надо. А тут почувствовал запах, заценил вкус – мясо, конечно, было немного жестковато, но вполне съедобное и даже вкусное!
И
