только обнимал ребенка и ничего не ответил. Наконец я опустил мальчика на землю и расплатился с носильщиком. Мальчик снова протянул ко мне руки и сказал свое: «Дяй-дяй». Я опять поднял его. Он положил голову мне на шею и задремал.
Я вошел в дом и положил его на кроватку. Его губы шептали: «Дяй-дяй, дай-дай. Дядя-дядя, давай-давай».
Пришла хозяйка. Положила сумку, состроила недовольную гримасу и сказала:
– Значит, вы вернулись? Знай мы заранее, прибрались бы у вас немного.
Я кивнул ей и поднялся в свою комнату. Пыли собрался такой густой слой, что под ним и грязи не было видно. Я разделся и растянулся на постели. За окном ревели автобусы, продавцы газировки орали, наполняя стакан за стаканом. Но постепенно все эти звуки словно растаяли, и в моих ушах остался лишь слабый, далекий голос мальчика. Я поднял руку и свернул ухо трубкой, чтобы лучше слышать.
Песчаный холм
Сам себя удивил Хемдат – согласился на просьбу Яэли Хают давать ей уроки литературы. Счел свой поступок одним из тех движений души, которые не поддаются объяснению, и сказал себе – не пытайся постичь непостижимое; раз уж обещал, выполняй обещанное.
В то утро, когда она пришла к нему заниматься, он впервые понял, каково ее истинное положение. Раньше ему казалось, что это пустоголовая девица, которая только и знает, что веселиться, и желание у нее одно – кружить головы всем парням до единого, одному за другим. А тут вдруг он узнал, что она бедствует, живет в нищете и находится буквально на краю пропасти. Словно мешок несчастий тащился за нею. Правда, в России, в отцовском доме, ей жилось вполне благополучно, но со времени приезда в Страну и дня не проходило без очередного удара судьбы. И сейчас вся ее надежда – заработать на жизнь вязанием чулок. Она учится этому делу, но удастся ли ей прожить с его помощью? Она сомневается. У нее больная рука, и ей нельзя напрягаться. Всегда ужасен жребий человека, катящегося в пропасть, насколько же ужасней видеть, как девушке из хорошей семьи приходится из последних сил зарабатывать на кусок хлеба. Царевна, сосланная к веретену. О, сколько в ней страхов! Но слава Богу, теперь Хемдату представилась возможность исправить этот вывих судьбы. Вот так же, как она открыла его дверь, он откроет ей двери Торы. Он будет читать с ней эту Книгу Книг, он научит ее ивриту, ведь лучше ей выучить иврит и стать воспитательницей в детском саду. Воистину, как сказал Иосиф своим братьям в Египте: «Бог послал меня перед вами, чтобы оставить вас на земле и сохранить вашу жизнь»[6].
И ведь она наверняка голодает, ей, возможно, и кусок хлеба в редкость. Нет, она не сказала об этом явно, но, когда попросила у него стакан воды, Хемдат понял, что она, видимо, в этот день ничего еще не ела. Он поставил перед ней хлеб и вино. Ни в коем случае! Она вовсе не хочет есть. Она просто хотела пить, стакан воды и ничего больше. В конце концов она все-таки согласилась взять кусочек хлеба. Взяла и съела, медленно, как едят птицы.
Быт. 45, 7.
