изысков.
Как и все тучные люди, он был добр и наивен. А ещё рассеян и любопытен.
И хотя каждое из проносящихся автосредств требовало минимального ремонта, а чаще всего – капитального или же утилизации – все они бесследно исчезали в клубах пыли.
К сожалению, в последнее время предприятие было в простое, ни одно из направлений не приносило прибыли.
Мысленно гендиректор анализировал причины неудач.
«Может быть, имеет смысл сократить какой-нибудь вид деятельности, приносящий наименьший доход, – рассуждал он. – Долгожителей стало слишком много – некому памятники ставить. Вот и аксакал – за сотню перевалило, а собирается в десятый раз жениться, невеста на шестьдесят лет моложе. И где это видано? В правнучки жениху годится». Скривившись, он поглядел на откушенный пирожок.
Мрачные мысли гендиректора прервал шум мотора явно иностранного происхождения – мягкий и нежный, как мелодия для флейты Моцарта.
Перед изумлённым владельцем предприятия остановилась сияющая под лучами солнца иномарка. Из неё вышел элегантный мужчина. Открыв дверцу, он подал руку спутнице – обворожительной длинноногой шатенке.
От неожиданности гендиректор поперхнулся пирожком. «На такой машине мог приехать только какой-нибудь миссионер из-за границы», – лихорадочно соображал Гиви. Не зная, на каком языке к нему обратиться, гендиректор лишился дара речи.
Иностранец пнул ногой колесо и на чистом русском попросил:
– Подкачать надо.
Придя в себя, гендиректор пролепетал:
– Не беспокойтесь, дядя, починим быстро. А пока перекусите с дороги.
Ко всем мужчинам, не зависимо от возраста, родственных связей или же к случайным встречным он обращался одинаково – дядя.
Пригласив клиентов в пирожковую, гендиректор проворно снял колесо, занес его в зал шиномонтажа и установил электроподкачку. Из-за прикрытой двери до гендиректора доносилась интригующая его воркующая беседа незнакомцев.
От природы Гиви был любознателен. Но почему-то так случается, что хорошая благородная черта характера зачастую как-то незаметно сама собой видоизменяется, эволюционирует.
И порою трудно, невозможно определить ту незримую грань между добродетелью и пороком. Между бережливостью и скупостью, строгостью и гневом. Обладатель отменного аппетита вдруг превращается в чревоугодника, а разговорчивый – в болтуна.
Пытливость ума гендиректора как-то незаметно переросла в любопытство, которое победоносно заполонило всё его нутро, превалируя над остальными чертами.
Гиви приложил пустую банку горлышком к стене пирожковой и, прислонясь к ёмкости ухом, стал прислушиваться. До него доносились обрывки фраз, смысл которых он не совсем улавливал, но интуитивно чуял, что речь идёт о чём-то важном, эпохальном.
Спутница: «Ты уверен, что мы не зря приехали в эту дыру?»
Миссионер:
