видишь, какой ты молодец, Глеб. Осталось совсем немного. Смотри, подборок тоже можно менять.
– А подбородок не надо менять. Самый первый был похож.
– А губы? Смотри, может, такие?
– Рот я не знаю…
– Ничего страшного. Смотри, губы пусть будут такими, и даже брови ему нарисуем, к примеру, вот такими. Ну что, похож на злодея?
– Да, очень похож!
– Сынок, ты большой молодец. – Папа старался поддержать сына, как мог, приобнимая его. Следователь распечатал на принтере фоторобот преступника. – А можно и мне несколько листов? Я у себя на районе развешу их…
– Да, конечно. Вот, возьмите. Мы поймаем этого гада! Не беспокойтесь.
– Пусть пока у тебя полежит, сынок. – Папа забрал и положил листовки в рюкзак.
– Хорошо, папа, – кивнул мальчик, пока отец подписывал непонятные ему бумажки, он, взяв рюкзак, отвернулся, чтобы отложить один лист в другой отсек.
«Я буду всегда помнить этого урода! Отомщу!» – подумал про себя тогда Глеб.
Дни летели, поиски шли. Мама наслушалась страшилок о том, что происходит с детьми после подобных трагедий, и потащила Глеба к детскому психологу.
В кабинете психолога не было ничего интересного: желтые стены, стол с бумагами, шкаф с книгами и папками, пара стульев. Рядом со столом психолога расположились столик и стульчик для малышни. На столике – карандаши, краски, пластилин… На стенах висели ляпистые картинки, призванные, видимо, веселить малышню. Глеб, окинув взглядом все это «великолепие», закатил глаза. Это не укрылось от глаз мужчины средних лет.
– Что, парень, не нравится здесь? – спокойно, с понимающей улыбкой спросил он. – Не переживай, это для малышей.
Психолог выждал паузу, дав Глебу изучить его. Мама мялась, стоя за Глебом, не зная, как правильно надо начинать разговор у психолога.
– Здравствуйте, меня зовут Илья. Можете прямо так и обращаться, – разрядил обстановку психолог и по-взрослому протянул Глебу руку для рукопожатия. – Присаживайтесь.
«Ничего, вроде, дядька… Посмотрим…» – решил Глеб и пожал протянутую руку.
– Здравствуйте. Я Лидия, сына зовут Глеб… Нам сказали к вам надо походить… Глеб, он… Я боюсь, что ребенку тяжело будет пережить… Дело в том, что у нас…
Илья терпеливо слушал поток сбивчивых излияний женщины – ей явно нужно было выговориться. Время от времени кивал головой и делал пометки в блокноте, поглядывал на Глеба, следя за его реакцией на слова матери. Глеб смотрел на плачущую мать и удивлялся ее многословию. С самых похорон она почти ничего не говорила или общалась короткими фразами, а тут ее словно прорвало.
– Примите мои соболезнования, – сказал Илья, когда Лидия смолкла, – как вы себя сейчас чувствуете?
– Странно как-то… Будто груз какой спал, дышать даже стало полегче… – удивленно и смущаясь произнесла Лидия.
– Я рад, что вы получили облегчение! – заулыбался Илья. – Вы сказали, что беспокоитесь за Глеба.
