калибра, а порой их серии на слух совпадали с работой станковых пулеметов. Лежа на кровати и будучи лишен возможности подойти к окну, Валентин не мог органично связать звуки взрывов с завораживающей красотой китайской пиротехники, поэтому две недели зимнего праздника превращались для него в четырнадцать ночей интенсивных боев. Вот выстрелило соседнее орудие, а вот дважды пушки левофланговой батареи, затем несколько длинных очередей «Максима» и отдаленный ответ фашистских пулеметов, несколько разрывов от немецких «бомбометов», свистящий шорох от пролетающих над головой ракет, выпущенных «Катюшами». Недолгое затишье, и все начинается по новому кругу. К старому Новому году он уже ненавидел и салюты, и китайцев.
Совсем по-иному воспринимал Валентин фейерверки 9 мая. Те же звуки, но это подготовка к последнему сокрушительному наступлению, это празднование ПОБЕДЫ! Удивительно, но среди канонады петард и фейерверков в эту майскую ночь выстрелов «с немецкой стороны» он не слышал.
Не раз, и не два, вспоминая день, разделивший жизнь на до и после, Валентин удивлялся, что память не сохранила звука разрыва немецкого снаряда, поставившего точку в его фронтовой жизни. Он хорошо помнил, как утром ранило наводящего и подносчика, и из расчета остались он, да водитель «Студебеккера». Немцы отчаянно, не считаясь с потерями, контратаковали большими силами. Связь с пехотой была прервана. Однако он самостоятельно нашел в бинокль гитлеровский дзот с крупнокалиберным пулеметом и пытался его уничтожить. И это все, что отложилось в памяти. Результат его последнего выстрела он так и не узнал.
Валентин читал повести и рассказы, посвященные Великой Отечественной войне, и часто встречал утверждения, что последний бой запоминается до мельчайших деталей, нередко его расписывали буквально по секундам. Но у него весь рассказ был очень короток, что очень разочаровывало слушателей. Ему и самому это не нравилось, и он все чаще заявлял разным настырным посетителям, что ничего не помнит.
Как-то в самом начале 90-х молодая журналистка по заданию областной газеты долго пытала Валентина, стараясь получить нужный ей материал для статьи ко дню Победы. Но безуспешно. Он, даже приняв сто грамм, никогда не хвастался подвигами. Разве что об успехах на охоте. Но когда она перешла к модной в те времена теме о бездарных командирах, которые не щадили солдат, чтобы выслужиться перед начальством, он позволил себе немного раскрепоститься.
– На фронте случалось, что солдаты непечатно проклинали своих офицеров, – заявил Валентин сразу оживившейся журналистке. – Представьте себе, что идет дождь. И не первый день. Батарея меняет позицию. Вы уже выкопали все, что требуется для установки орудия, складирования боеприпасов, окоп для расчета. Срубили, а затем «посадили» деревья и кустарники для маскировки, разгрузили снаряды. И мечтаете об одном – принять положение лежа, услышать команду «Отбой» и закрыть глаза минут на двести. Но прибегает вестовой с приказом
