в наш трехмерный мир и т. д.
Непонимание многообразия самих процессов видения, их чрезмерная поэтизация или, наоборот, конкретизация зачастую приводят к трагическим последствиям и свертыванию сверхэволюционного процесса (мы помним, что эволюция – это «развертывание»). Так, например, получилось, когда немецкие мистики-романтики попытались осмыслить часть учения выдающегося философа и теософа Е. Блаватской, не утруждая себя тем, чтобы предварительно проникнуть в его глубинный смысл и отделить конкретику от мистической поэтики (как формы передачи земными языками того, чего не существует на Земле, то есть «проекции», о которой мы говорили). Воплощение в жизнь тайного, сокрытого до времени, конкретизация мистических образов и построение на основе гениальной теоретически-теософской концепции Е. Блаватской всей мировозренческой идеологии Третьего рейха, примитивистски-материалистическое понимание реального сверхэволюционного «идеализма» (который, как мы уже знаем, реальней сугубого материализма) привели к построению неустойчивой, романтической модели Третьего рейха[4] как «замка из песка», а затем к большой мировой войне, краху преждевременных построений, как теоретических, так и практических, к огромным жертвам – прежде всего в среде носителей сверхэволюционной «программы» и к откату, сворачиванию на долгие десятилетия исследовательских работ на самом прорывном направлении. Да, неумелые практики зачастую спешат, пытаясь, не видя «ствола», воплотить в жизнь эфемерные «кроновые» образы. Но практика также есть часть научного метода. Априори и апостериори. То есть до опыта и после опыта. Опыт человечество имеет по большей части горький. Причем оно мало чему учится на своих ошибках. Фюрера одинаково справедливо можно назвать и великим преступником, и великим романтиком. Последним великим романтиком человечества. Добавив: «Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник…»
Многомерное восприятие реального Мироздания и сверхэволюционных процессов было присуще великому православному «мистику» Даниилу Андрееву. Его построения носят в основном образно-поэтический характер. Но мы не вправе критиковать великого провидца: у него и у нас еще нет тех абстрагированных понятий, той терминологии, которой можно передать несуществующее на Земле. Вспомним хотя бы восприятие «ангелов-ангиросов»: человек легко воспринимает изображение румяного существа с крылышками, но приходит в ужас от «проекции» – вибрирующего «огненного столпа», вокруг которого сворачиваются время и пространство… и не может себе просто вообразить, как «проекция» выглядит при развертывание в ее собственном многомерном (иномерном) мире.
Оставим право толковать, комментировать и «видеть» учения Е. Блаватской, Д. Андреева, Рерихов будущим поколениям исследователей. Здесь же подчеркнем, что все они представители единой Великой Русской философской школы, которая напоминает мне совокупность
Воплощение ложных «проекций» часто приводило к большим трагедиям. Если бы немецкие преднацистские и нацистские теоретики внимательнее изучили концепцию Третьего Рима, они наверняка бы провели ревизию многих своих теорий и привели бы их к большему соответствию с Традицией и базисными трудами, в том числе с работами Е. Блаватской. –
