наклонил сына и похлопал по спине.
Люська хотела было развязать брату шарф и отпустила коляску. Девочка сразу почувствовала, что коляска двинулась с места, устремляясь по небольшому уклону прямо на проезжую часть. Машинально Люда подалась вперёд за коляской, прямо в поток автомобилей.
Марина также, не раздумывая, бросилась за девочкой. Она схватила Люсю за одежду и с силой, не свойственной такой хрупкой женщине, вытолкнула девочку обратно на тротуар, заняв её место.
Автомобиль резко затормозил перед Мариной, но тормозного пути оказалось недостаточно. Коляска поехала дальше, а светофор радостно сменил горящий красный глазок на зелёный.
Марина лежала на проезжей части, иногда открывая глаза и спрашивая наклонившегося над ней Сергея:
– С Люсей всё хорошо, она не пострадала?
Сергей отвечал ей, но она плохо понимала и вновь спрашивала.
– Как моя дочь, что с ней?
Людмила держала на руках орущего Артёмку и ревела. Издалека уже доносился звук приближающейся кареты скорой помощи.
– Что случилось, девочка? Кто эта женщина? – спросила проходящая мимо старушка.
– Мама это моя, мама! – закричала Люська, не переставая рыдать. Артёмка тоже ревел не переставая.
Через месяц Марину выписали из больницы. К ней, когда стало возможно посещение, Сергей с детьми ходил вместе. Приносили гостинцы, всё больше шутили. Марина не могла поверить такому перевоплощению.
Уже дома Сергей рассказал Марине, что в тот миг понял, как дорог ему каждый из них, как осознал всю ценность семьи и жизни.
Марина только обнимала мужа и понимающе смотрела в глаза, поражаясь, как несколько секунд изменили всё в их семье. В доме было чисто, одежда постирана и выглажена, холодильник ломился от еды.
– Надо же, справились без меня, а я так переживала! – радовалась Марина.
– Мы с Люсей думаем, что больше нам таких потрясений не нужно, чтобы быть семьёй и делать всё сообща, мы и так согласны. Правда же, Люсь?
– Да, пап. Я тоже так думаю. А ещё я рада, что мама вернулась домой, наконец-то мы поедим блинчиков, у папы они не получаются.
Марина несколько секунд не двигалась, осознавая то, что только что услышала. Она приобняла Людмилу:
– Я тебя, Люся, научу печь блины. Дочь должна уметь всё, что делает мать, и даже немного больше. Будет вкусно, уверяю!
«Шерше ля фам»
Володя Никифоров раньше не замечал, что из третьей квартиры так вкусно пахнет едой. Он и не замечал раньше этой третьей квартиры. С работы бегом, на работу бегом, а тут третья квартира и этот запах, запах, от которого подкашивались его ноги, а мозг не хотел ничего воспринимать, кроме этого запаха.
Жена Володи, устав от безденежья и ожидания светлого будущего, которое никак не приходило, однажды просто собрала чемодан и уехала к маме, оставив его выплачивать
