из дому, чтоб внимания лишнего не привлекать, – веско заявил Чемодуров.
Модестов только усмехнулся.
– Вам бы… Вам бы, Терентий Иванович, отдохнуть, как следует. И поспать. Чтоб не воображали себе невесть что и не сочиняли.
– Да, надо бы, – грустно согласился старик. – Уж, наверное, в Тамбовской…
Вошёл давешний унтер. Принёс тюремную миску с горячей гречневой кашей и оловянную ложку. Поискал глазами, куда бы поставить.
Модестов взял свои костыли и тяжело поднялся со стула.
– На мой стол ставь, служивый, – предложил он. – Идите сюда, Терентий Иванович, откушайте на здоровье.
Чемодуров сидел над тарелкой и все не мог приступить к еде. Плакал, роняя слезы в кашу. Горшеневский громко кашлянул.
Старик поднял на него глаза и затих. Медленно проглотил первую ложку, посидел и зачерпнул второй раз.
– Вот и хорошо, – ободряюще улыбнулся капитан. – Вот и славно.
Когда Чемодуров доел и попытался встать, комната закружилась, и он с трудом устоял.
– Благодарю покорно, – выговорил Чемодуров. – Теперь я могу к себе?
– К себе? Это куда? – спросил капитан. – Ах, да! Понял. В камеру?
– Да, в неё. Больше некуда. Соснуть бы немного…
– Проводи! – приказал Горшеневский унтеру.
Тот бережно взял старика под локоть и повёл к двери.
У порога Чемодуров остановился. Обернувшись, спросил:
– Господин капитан, а я мог бы?.. Сходить туда… в дом?
– Ипатьева?
– В его, в его…
– Боюсь, как бы вы не опоздали, – отозвался Модестов. – Не наши, так чехособаки там половину разграбили.
– А мне ничего не надо, – сказал Чемодуров. – Моего там ничего нет. Мне поглядеть.
– Наверное, можно, – сказал Горшеневский. – Только следует вам завтра, никак не сегодня – теперь поздно, с утра обратиться в штаб начальника гарнизона, а там – к полковнику Жереховскому или капитану Малиновскому. При штабе составлена дознавательская группа – особая. Упомянутые господа офицеры её возглавляют. Они-то вам и нужны. Может статься, и вы им понадобитесь.
– Так я, значит-с, того… – Чемодуров стряхнул несуществующую пыль с колен. – Того-с… э-э-э, значит, как ваша милость скажет, я могу идти-с?
– Идите, идите! – энергично закивал Горшеневский.
А Модестов хмуро пожал плечами и уставился в бумаги, всем видом своим говоря старику: надоел, без тебя дел полно.
– А потом у вас есть куда идти? – спросил Горшеневский.
Но старик не ответил и даже не обернулся. Он застыл у открытого окна и смотрел поверх цветов герани, в горшках на подоконнике, на тюремный двор.
– Терентий Иванович! – позвал капитан.
Старик вздрогнул и выговорил изумлённо:
– Спасён!
