поглощенная безуспешными попытками укротить своего любимца, едва глянула на элегантную собеседницу.
Я сделал глубокий вдох и небрежным шагом направился к ним. Сорвав с головы берет, я присел на корточки, чтобы погладить пса. Тот немедля подпрыгнул и облизал мое лицо.
– Черныш, прекрати! – Джейн залилась румянцем и одарила меня виноватым взглядом. – Извините. Я просто не знаю, что с ним делать! Он совершенно не желает меня слушаться.
Черныш продолжал выражать симпатию на свой собачий манер, а я между тем незаметно обследовал узел в том месте, где поводок прикреплялся к ошейнику. Узелок, как я предполагал, оказался слабый, и мне не составило труда ослабить его еще больше.
– Бедняга, – проговорил я вслух. – Здесь так шумно и столько народу – неудивительно, что он пришел в замешательство.
– Вы знаете толк в собаках, – заметила Джейн.
– О да, – отозвался я с улыбкой. – Порой я даже предпочитаю их общество человеческому.
Джейн нахмурилась:
– Собаки согревают нашу постель холодной ночью и избавляют нас от блох, но все же души у них нет. Как вы можете предпочитать собак нам, людям?
Я услышал отчетливый шорох юбок – Сибилла повернулась к нам.
– Некоторые утверждают, что люди, предпочитающие общество животных, как правило, наиболее склонны к честности, – сказала она. – Справедливо ли это в вашем случае, мастер Бичем? Похоже, ее величество считает именно так. Она весьма похвально отзывалась о вашей прямоте и отваге.
Я не мог оторвать от нее глаз. При свете свечей она стала еще прекрасней, если только такое было возможно; пляшущие тени подчеркивали густую дымную синеву ее глаз и пунцовую сочность губ. Загадочная полуулыбка, игравшая на этих губах, была также совершенно недвусмысленна. Я знал, что это за знак. Я видел его прежде на лицах других женщин – обольстительный, манящий призыв.
Я выпрямился.
– Похвала ее величества для меня безмерная честь, – осторожно проговорил я.
– Не сомневаюсь, – отозвалась Сибилла. – Говорят еще, что вы, по всей вероятности, очень скоро получите место на службе у посла Ренара. Он также с некоторых пор пользуется благосклонностью королевы.
Я уловил в ее голосе нотки, намекавшие на некий побудительный мотив, которого я не в силах был распознать. Предостерегала она меня о чем-то или же просто вела светский разговор? Я нутром чуял, что второе маловероятно. Сибилла Дарриер казалась мне одной из тех женщин, которые ничего не делают просто так… и я напрягся, заметив, что взгляд ее переместился на неподвижно сидевшую в своем кресле Елизавету.
– Различия в вере, – проговорила Сибилла, – могут стать непреодолимой преградой даже между теми, кому самой природой предназначено быть ближе всех друг другу.
Эти слова застали меня врасплох, как и резкая отповедь Джейн:
– Она
