ведь я пойду помолиться?
Алиенора вопросительно повернулась к врачу, который, поколебавшись, склонил голову.
– Мадам, молитва никогда не помешает.
Задернув балдахин, Алиенора приказала служанкам одеть себя в платье из голубой шерсти и покрыть заплетенные в косы волосы вуалью из тонкого белого льна, украшенной крошечными жемчужинами. Когда она вышла, похожая на мадонну, как и собиралась, Аделаида уже ушла.
Людовик смотрел на нее с обожанием.
– Я так горжусь тобой.
Он поцеловал обе ее руки, а потом и лоб.
Стоя рядом на коленях, они молились у алтаря в древнем храме Нотр-Дам. Алиенору все еще тошнило, но не сильно. Она носила наследника Франции и Аквитании, и это давало ей внутреннее ощущение силы – она ощущала себя плодовитой женщиной и кормилицей. Так она становилась настоящей королевой, сияла собственным светом.
Выйдя из сумрака старой меровингской церкви, Людовик и Алиенора обнаружили, что их ждет гонец. Его одежда запылилась, от него воняло тяжело навьюченной лошадью и немытым телом.
– Сир. Мадам. – Он опустился на колени и склонил голову. – Печальные вести из Пуатье.
– Что случилось? – требовательно спросила Алиенора, прежде чем Людовик успел открыть рот. – Вставай! Говори же!
Гонец, покачиваясь, поднялся.
– Мадам, народ восстал и объявил коммуну. Они говорят, что сбросят власть герцогов Аквитании и Франции. Мятежники заняли дворец и сейчас укрепляют оборону.
Он потянулся к своему потрепанному кожаному ранцу и достал измятое письмо.
Алиенора выхватила у него свиток и сломала печать; когда она прочитала содержимое, ее рука сама собой взметнулась к губам. Она словно оглянулась и увидела, как ее земли падают в темную пропасть. Этот документ мог расколоть ее наследство и лишить ее всего, что она имела; она станет никем – не сможет сохранить свое положение и достоинство при дворе. Как герцогиня Аквитанская она могла честно противостоять всем, включая Аделаиду. Без своих земель она была добычей волков.
Людовик взял письмо и, прочитав, стиснул губы.
– Мы должны что-то предпринять, – проговорила она. – Если это пойдет дальше… – О таком она не могла даже думать. – Нужно подавить мятеж сейчас; безотлагательно. Я прикажу уложить вещи.
Людовик смотрел на нее с удивлением и тревогой.
– Ты не можешь никуда ехать, ты ждешь ребенка. Помнишь, что сказал врач? – Он взял ее за руку. – Я со всем разберусь. Это и мои подданные, и, оскорбляя тебя, они оскорбляют меня.
– Но ты не знаешь их так, как я!
Она попыталась высвободиться, однако Людовик крепко сжал пальцы.
– Я знаю достаточно, чтобы справиться с ними. – Он расправил плечи. – Не беспокойся. Об этом я позабочусь. Тебе следует прежде всего заботиться о ребенке.
Алиенора подумала, что ему легко говорить, а она будто заново окунулась в горе, страх и тревогу, которые нахлынули
