силу рухнул на пол.
Действительно, была когда-то такая традиция. Тот, кто приходит в дом противоположного цвета с прошением, обязан склонить свою волю и гордость.
Трис не отрываясь смотрела на парня, который, явно противясь магической силе, поставил сначала одну ногу. Затем встал на вторую, распрямляясь.
– Я не пришёл ничего у тебя просить, Тёмная-вин, – проговорил он, не то выражая неуважение. Не то действительно не зная, как зовут хозяйку замка. – Я здесь по воле магии.
Парень снова расправил плечи. Трис промолчала, не сводя с него суровых карих, со сверкающими искорками глаз. По губам, показалось, скользнула улыбка.
Светлый так и стоял, выдерживая множество взглядов Темнокрылых. Заинтересованных, презрительных, насмешливых.
Стойко выносил их, застыв в центре круга, вызывая в душе неожиданное, незнакомое чувство.
Мой взгляд мимо воли скользнул по сильной шее и волевому подбородку.
– Имя! – приказала я, остановившись перед лицом своего приобретения.
– Не помнишь? – хмыкнул он, не отводя взгляда.
– Бледной немощью не интересуюсь, – передёрнула я плечами под одобрительное гудение молодёжи.
Впрочем, не сказала бы, что немощь… но не показывать же ему, что он хорош!
Пожав своими, белокрылый выдал:
– Растон.
– Полное!
– Растон Лорейз, – не стал он давать мне повод прибегнуть к силе.
Растон совершенно точно не лгал. И я вдруг с удивлением сообразила, что действительно знаю его!
Мы почти не общаемся со светлокрылыми, у нас и магия, и интересы разные. И раньше даже обучение проходило в разных местах, пока Оракул не повелел собрать обе расы в одной Академии. Ибо мы, видите ли, должны дополнять друг друга.
Не знаю, чем нас могут дополнить светлые нюни, но против воли Оракула не пойти.
И да, слухи о Растоне Лорейзе доносились даже до факультетов темнокрылых.
Никогда бы не подумала, что он до сих пор остался таким светлым, ни капли не потемнел. Значит, неукоснительно соблюдает все магические законы.
– Думаю, пара чёрненьких пёрышек смотрелась бы на тебе вполне мило, – хмыкнула я, окинув его оценивающим взглядом. – Не так однообразно.
– Себе оставь, – выдал Растон презрительно.
– Я принимаю Защитника! – произнесла я фразу, закрепившую ритуал. И, обратившись к нему, добавила: – Идём.
Защитник подчинён воле того, кто его призвал. Но как, почему именно светлокрылый, именно этот светлокрылый?!
Обычно проявляется сгусток материализованной магии, который рассеивается после окончания практики. Иногда – кто-то из низших животных рас, вроде фамильяра, тут уж как нити силы сплетутся.
И только меня угораздило призвать парня из расы, с которой мы вот уже много столетий если не откровенно враждуем, то очень остро соперничаем!
За что?!
Наверное,
