я прервала ее монолог заявлением о том, что хочу прилечь с книжкой. Кристина отреагировала с пониманием и, к счастью, тут же ретировалась. Книжку я действительно достала и облачилась в дорогущую белую шелковую пижаму, которую преподнесла мне мама еще на двадцатилетие. Но ни читать, ни спать не хотелось.
В результате я снова просидела на застеленной кровати, глядя в пустоту, до следующего стука в дверь – негромкого и деликатного, но, как мне почему-то показалось, решительного.
Пижама выглядела вполне прилично, да и бельевой стиль входил в моду, так что спешно переодеваться не было смысла. Может, увидев, что я готовлюсь ко сну, меня оставят в покое?
– Открыто, – обреченно повторила я в третий раз за этот вечер, недоумевая, почему по-прежнему не заперлась.
Это был Паша.
– Опять ты, – констатировала я.
– Опять я, – согласился он. – Извини. Я ненадолго.
– Снова решил пожелать спокойной ночи?
– Угадала. Ты не против, если я сяду рядом?
– Уже сел.
– Это невыносимо.
– Что?
– Как только я ухожу, у меня сразу появляется так много слов для тебя, а когда тебя вижу, все они пропадают.
– Тогда давай помолчим.
– Ну, ты сама разрешила.
Этот поцелуй, в отличие от предыдущего, определенно считался – по всем канонам. Сковывавшее меня напряжение стало уходить, мышцы расслабились, больше ничего не хотелось контролировать, хотя нужно было, очень нужно. Но, господи, его губы были такими нежными, волосы – такими мягкими, запах его кожи – таким дурманящим… и все вновь казалось гармоничным и правильным – как в Угличе, как в Костроме…
К тому моменту как пришла в себя, я полулежала в объятиях Паши.
– Стоп.
Я приподнялась и закатала рукава пижамы до локтей. Он наблюдал за этим с насмешливой нежностью.
– У тебя появилась новая привычка. Когда нервничаешь, ты все время касаешься рукавов своей одежды. Замечала?
– А ты приглаживаешь волосы.
– Да? – Паша задумался. – Хм. Может быть. Интересно. Так почему ты нервничаешь?
– Есть версии?!
Густой медовый туман рассеивался, застилавшая глаза пелена ушла, и теперь я ясно видела перед собой бывшего жениха сестры на своей постели за пятьдесят три дня до моей свадьбы.
– Я думал о тебе каждый день. – Он взял мои руки в свои. – Каждый. День. Даже тогда, когда старался не думать.
– Мы толком не знаем друг друга. Все это ненормально.
– Нет, Март, ненормально это игнорировать, как мы делали семь месяцев. Сначала я ждал твоего знака, потом решил, что его уже не будет, и не хотел тебя тревожить, позже уговаривал себя, что мне и не нужно, а в итоге Римма сказала, что ты помолвлена. Я идиот, но неужели ничего нельзя исправить?
– Свадьба в июне.
– Март…
Он хотел поцеловать меня снова, но я вырвала
