незаметно выбросил бумажку с адресом этой малохольной Майки.
Каждое утро и каждый вечер ребята слушали по радио в совхозной конторе последние известия. Каждый день радио рассказывало о подвигах пехотинцев, артиллеристов, лупивших немцев, летчиков, но фронт почему-то подходил все ближе и ближе к Москве. В начале октября наши войска оставили Орел.
Пятнадцатого октября, в последний день Володиной работы в совхозе, хмурые красноармейцы на станции говорили между собой о захвате немцем Калинина. Володю подмывало пристать к этой команде, поехать с ними на фронт, да надо было отвезти маме картошку.
Мать Володи, Александра Ивановна, услышав стук в дверь, метнулась к двери. Так стучал только Володя!
Увидев сына, она повисла у него на шее, потом повела в комнату и сквозь слезы пыталась получше рассмотреть Володю. Боже! Какой он стал высокий и крепкий! Отца перерос! Куда девалась прежняя мальчишеская округлость щек, ребячья припухлость губ! Но до чего же он весь грязный и оборванный, на ногах какие-то опорки! А баня с прошлой недели не работает… И вид у него голодный!
– Раздевайся, Вовочка, раздевайся, милый! Я тебе воды согрею, обед сготовлю…
– Я вам тут вот привез… – пробасил Володя, развязывая совхозный мешок. – Премировали! Больше двух пудов, мама, еле донес!
– Картошка! – всплеснула руками мать. – Да куда ж мы ее денем!
– Как куда?! Есть будем, конечно!
– Да уезжаем мы, Вовочка, из Москвы, с заводом уезжаем! Я уж хотела папу за тобой в совхоз посылать…
Володя наотрез отказался:
– Я никуда не поеду. У нас все ребята на фронт собрались! Немец на Москву идет, тут каждый человек во как нужен!
– Вовочка! Сыночек мой единственный!
Мать опять в слезы. Но поздно вечером пришел отец, поцеловал сына в лоб и сказал:
– А я ночью хотел за тобой ехать. Собирайся, сын, в Саранск! И чтобы никаких разговоров! Мать в могилу загонишь!
Через несколько дней «пятьсот веселый» – так называли ужасно медленные составы с эвакуированными – доставил семью Анастасиади в Саранск. Мать непременно хотела, чтобы сын продолжал учебу.
– Отец твой инженером стал, я была уборщицей – на чертежницу выучилась!..
Но тут Володя показал отцовский характер:
– Я работать пойду. Не время учиться.
– Ладно! – согласился отец. – Я тебя на свой завод устрою.
– Не пойду. Я не сын Форда, чтобы работать на заводе отца! Не хочу, чтобы на меня каждый смотрел как на сына главного инженера.
Он устроился без всякой протекции учеником токаря в железнодорожные мастерские, получил рабочую карточку второй категории, подружился с токарями, русскими и мордвинами, стал тайком от матери и отца свертывать козьи ножки из крепчайшей саранской махорки.
Токарному делу он учился прилежно, но мастер относился к нему подозрительно:
– Знаю
