что всей находящейся в обращении наличности недостаточно для обеспечения оборота выпущенных акций. Из этого я делаю вывод, сколь бы он ни был сомнителен, что данное обстоятельство явится причиной того, что величественное здание нашего государства неминуемо рухнет».
12 сентября по настойчивой просьбе г-на секретаря Крэгса было проведено несколько совещаний между директорами Компании южных морей и Английского банка. Распространились слухи о том, что последние согласились на выпуск Компанией южных морей облигаций на шесть миллионов фунтов, что вызвало повышение курса акций до шестисот семидесяти фунтов; но после полудня, как только эти слухи оказались безосновательными, он опять упал до пятисот восьмидесяти, на следующий день – до пятисот семидесяти, а в последующие дни плавно опустился до четырехсот[70].
Кабинет министров был не на шутку встревожен таким положением дел. Ни одно появление директоров компании на улицах города не обходилось без оскорблений; в любой момент могли начаться беспорядки. Находившемуся в Ганновере королю были отправлены депеши с призывами немедленно вернуться в Англию. За г-ном Уолполом, находившимся в своем поместье, послали, чтобы он использовал свое известное влияние на директоров Английского банка и убедил их принять предложение Компании южных морей о запуске в обращение некоторого числа ее облигаций.
Банк очень не хотел оказаться замешанным в дела компании; его директора боялись втягиваться в бедствия, которых они не могли предотвратить, и встречали все инициативы компании с явным скепсисом. Но вся страна в один голос призывала банк прийти ей на помощь. Всех выдающихся коммерсантов попросили предложить путь выхода из кризиса. В итоге за основу дальнейших переговоров был взят черновик договора, составленный г-ном Уолполом, и общественное смятение несколько улеглось.
На следующий день, 20 сентября, в Мёрчент-Тейлорз-Холле состоялось общее собрание Компании южных морей, на котором были приняты резолюции, давшие ее директорам полномочия заключить соглашение с Английским банком или любыми другими лицами о запуске в обращение облигаций компании или любое другое соглашение с Английским банком, какое они сочтут нужным. Один из ораторов, некий г-н Палтни, сказал, что он в высшей степени удивлен той странной паникой, в которую впал народ. Люди носились туда-сюда в смятении и ужасе, их воображение рисовало картину большой беды, о форме и размерах которой никто не имел представления:
Black it stood as night –
Fierce as ten furies – terrible as hell[71].
На общем собрании Английского банка, состоявшемся два дня спустя, управляющий сообщил присутствующим о нескольких заседаниях, проведенных в связи с деятельностью Компании южных морей, и добавил, что директора еще не пришли ни к какому решению по данному вопросу. Затем была предложена
В тот бедственный год Гей (поэт) получил в подарок от Крэгса-младшего некоторое число акций Компании южных морей и однажды предположил, что у него есть двадцать тысяч фунтов. Друзья убеждали его продать эти акции, но ему, грезившему о титуле и славе, была невыносима сама мысль о том, что что-то может помешать ему стать богатым. Тогда его стали настойчиво упрашивать продать акции на такую сумму, которой бы ему хватило на безбедную жизнь, «чтобы, – сказал Фентон, – у тебя каждый день была чистая рубашка и баранья лопатка». Совет был отклонен, выгода и капитал – утрачены, а Гей очутился в столь бедственном положении, что его жизнь оказалась в опасности. (Джонсон «Биографии поэтов».). –
«Она была черна, как ночь, свирепа, как десять фурий, ужасна, как ад». –
