– казаки Тараса Бульбы. А потом обратно на запад – казаки Буденного. Но даже если бы казаки и скакали через Город, то к ним за умом никто бы обращаться и не стал. Какой уж ум?.. Так себе ум… Да и зачем?.. Рубить еврейские головы на скаку с востока на запад и обратно большого ума, кроме большой глупости, не надо. И синагога отчаялась. В тихой тоске. Вот ведь какой Город, а подумать в Шаббат некому.
И все евреи поникли головой. И в таком поникшем состоянии отправили как бы случайно наблюдавшего за порядком около синагоги околоточного надзирателя Василия Акимовича Швайко (я его среди неевреев не упоминал не потому, что он был евреем, а потому, что был не по мыслительной части, а таких и среди евреев было немало, так чего его упоминать до поры, которая как раз и настала) в винную лавку, которую по совместительству со своим основным занятием держал «Лечение всех зубов без боли» реб Мордехай Вайнштейн. Не ради извлечения прибыли, а в медицинских целях. Так как лечил-то он без боли, но после лечения боль все-таки наступала, и тут вот оно – обезболивающее. На первом этаже. Рядышком с мастерской Моше Лукича Риббентропа. Что по части лакированных штиблет. Но редко. Потому что соседство винной лавки с производством лакированных штиблет плохо влияет на это самое производство. То есть с лакировкой вроде все в порядке, а вот с самими штиблетами хуже.
Конечно, для снятия боли после лечения зубов без боли можно было бы открыть не винную лавку, а аптеку… Но это уж чересчур… Оставлять сапожника без… А о Городе я уж и не говорю. Так что вскорости в синагогу возвернулся околоточный надзиратель Василий Акимович Швайко с четвертью (а чего каждый раз бегать) хлебного сорокаградусного вина. И к его приходу евреи уже сидели кругом за походным столом, оставшимся после мести вещего Олега неразумным хазарам. Хотя кто разумный, а кто отнюдь, напротив, нет – большой вопрос. Где вещий Олег, а столик – вот он… А вокруг столика?.. Не будем, как говорилось в моем детстве, определять голосом.
И стояла на нем снедь. Не то чтобы для полноценного обеда, а так, чтобы восприятие хлебного вина воспринималось не как самостоятельное занятие, а в качестве гармонического единства его вместе с закуской. Которую изготовила Фира, супруга раввина Шмуэля Многодетного. А то вы уже могли подумать, что у раввина Шмуэля Многодетного не было супруги. То есть совершенно не обязательно, чтобы вы об этом подумали. То есть было бы странно, если бы вы об этом подумали. Потому что если бы не было супруги, то откуда тогда у раввина Шмуэля взялось прозвище Многодетный? А от кого взялись дети? Много, судя по прозвищу? Нет, я понимаю, что от Шмуэля Многодетного, но процесс создания детей – двусторонний. В нем участвуют сперматозоид и яйцеклетка, и как раз в процессе слияния этих двух начал и происходят дети. И если сперматозоиды у реб Шмуэля водились, то с яйцеклетками приходилось прибегать к посторонней помощи. А чтобы далеко не ходить, реб Шмуэль и держал под рукой супругу свою по имени Фира. И держал, судя по многодетности, часто. И Фира, судя по ее цветущему виду, была вовсе даже
