style="font-size:15px;"> – Я… что ж… Я только схватил его, – смущенно оправдывался комсомолец. – Потому бежит, как белка… Не рассчитал.
По составам мелькают огоньки. Это со свечками в руках девушки осматривают вагоны, полки, под лавками.
В дежурке ГПУ «накапливается материал». Окруженные комсомолками и работницами вваливаются туда группы «изъятых» малышей. Чудовищные лохмотья, страшные, бледно-грязные лица, трясущиеся от холодной дрожи обрывки рукавов, подкладки. Вот привели черного от угольной пыли, со скомканным гневом лицом малыша, похожего на подземного гнома.
– Ваваа… га… вв-авв… – глухо мычал он.
И вдруг прыжком бросился на милиционера.
– Берегись! – раздался девичий крик, – у него нож! Всю дорогу мне грозился… Глухонемой…
– Как это он вас не ударил? – удивляются отнимающие у озверевшего глухонемого нож. – Они это разом…
– Не знаю, – сконфуженно говорит девушка комсомолка. – Я дорогой спокойно с ним говорила, – понял видно…
Вводят веселого, жизнерадостного мальчугана, с розовощеким, хоть и грязноватым лицом. Заячья шапка придает ему особо мягкий, пушистый вид.
– Пустите, – улыбаясь говорит он, – я сейчас вернусь сам. Вот только шамовку отнесу, что послали меня купить.
В руках у него кусок ситного и колбаса.
– Вот ей-богу вернусь. Ну что я – не понимаю, что в приемнике лучше, чем здесь валяться? А если не отнесу вот это, что купил, – вором меня будут в «шпане» считать. Пустите.
– Где ты его взяла? – спрашивает Калинина девушку.
Та, распахнув от волнения пальто, сообщает о только что выдержанной схватке.
– С женщиной он был, корзину какую-то нес… Я его спрашиваю: «Это кто тебе будет, мать?» Он спутался… Она сперва говорит: «Тетка», а потом: «Вещи он нанялся мне отнести». Ну, вижу, что врет, я его и прихватила, а она скрылась.
– «Разыгрывала» она, – весело улыбаясь, признается этот беспризорник, чистенько и аккуратнее других одетый. – Никакая она мне не тетка.
На расспросы, что за вещи нес, отшучивается, артистически строя невиннейшее личико, и занимает разговор.
– Куда меня хотите послать? В ночлежку не пойду – там шпана дерется. В приемник – пойду.
– А ты был у нас в приемнике? – спрашивает Калинина.
– Ни разу, – не сморгнув, с невинным лицом отвечает беспризорник. – А что там, хорошо?
– Лучше, чем здесь-то.
– Работать буду?
– Да, научат работать.
– И учиться буду?!
– Да, там и школа для тебя будет.
– Вот хорошо-то! – восторженно восклицает беспризорник. – И работать, и учиться! Ведите в приемник!
– А ты никогда так и не был в приемнике? – внимательно вглядывается в него Калинина.
– А где он? На какой улице? – парирует мальчуган.
– Ну, «клеишь» [врешь], – кончает
