в невнятное мычание.
Однако у Клима были другие планы. Отряхнувшись и приняв беспечный вид, он переждал в нише, когда основной поток христиан схлынет, и смог перебраться в соседний тоннель через пневматическую трубу. Он очутился на широком проспекте № 5, обжитом скучными учреждениями и мелкими государственными комитетами. Рабочий день вот-вот грозил окончиться. Геолог поспешно прыгнул в пустой одноместный кар и вдавил педаль газа – сзади на него наступал один из роботов-сборщиков «дорожного» налога, но на этот раз стальной болван поймал только облачко горячего озона.
Клим не уставал удивляться, откуда у ЕЦСС столько религиозного пыла. Казалось бы, на Марсе давно и прочно, вместе с первыми поселенцами утвердился даосизм. Так нет же, надо устраивать шумные акции с идиотской пропагандой. Много ли найдется сумасшедших, чтобы бросить спокойный Марс и лететь на край Системы?
Ему не повезло – за поворотом тоннеля все еще истово отмечали Праздник фонарей, завершивший наступление Нового года. Зажженные по всему Офиру плазменные фонарики (якобы призванные проводить души предков в космос), во многих местах были уже разбиты или вывернуты из пазов. Вандализмом отличались, как правило, ортодоксы-христиане.
Кар, конечно, пришлось оставить. Все равно скинут. Продираясь сквозь ликующую толпу, Клим купил клейковины, заел ее брикетом со штаммом «вибрио» (все затхлое и холодное), увильнул от задорного инвалида на турбоколяске и вскоре очутился рядом с нужным ему заведением. Это был Музей истории Марса, и Клим посещал его уже три раза. Первый раз еще в школе, и два – за последний месяц. Но пока, увы, безуспешно. Он приходил, чтобы полистать каталоги орбитеров и лэндеров (то есть космических аппаратов, изучавших Марс в прошлые века), а вовсе не из праздного любопытства. Что может заинтересовать в груде древнего металлопластика, кроме его аукционной стоимости? А поскольку украсть хотя бы микроболт из Музея невозможно, то и делать тут обычному человеку нечего.
В Музее было пусто и гулко, и вдоль выставленных космических аппаратов древности, в самом конце зала, прохаживался только один седой человек с тростью. Из-под низкого потолка негромко, почти не раздражая слух, звучала строгая песня старинной земной группы «Блёр». Эта запись (вместе с безумной цветовой таблицей Херста) прилетела на Марс в 21 веке, на «Бигле-2».
Экспозиция начиналась, конечно, с портретов ученых, увлекавшихся необитаемым в ту пору Марсом. Первым, само собой, посетителя встречал Кун-цзы, умудренный как сам Будда. Следом шел черно-красно-оранжевый Христиан Гюйгенс. Чиня кран или затыкая брешь в газоразделителе, Клим теперь всегда вспоминал полную физиономию этого замечательного ученого. За стариной Христианом висел Кассини, который зорко разглядел у Марса полярные шапки. Потом уже шли фигуры помельче, но тоже довольно известные – Кеплер (со своим неловким рисунком марсианской
