белыми, как снег. Руки его были могучими, глаза – острыми, а сердце – чистым. Шел он уже очень долго…
– А куда он шел?
– Он искал свой дом.
– У него что, целый дом потерялся?
– Да, представляешь, потерялся. Только не дом у него потерялся, а сам он потерялся. В лесу этом. А близилась ночь, в лесу просыпались совы и гулко ухали над его головой. Стало человеку страшно, неуютно, и понял он, что сильно-сильно в дороге устал.
Аня протяжно зевнула и продолжила:
– Так сильно человек устал, что подгибались у него колени, простой узел за спиной стал весить словно камень, а глаза сами собой закрывались.
– Мам, ну не спи!
Аня открыла глаза и вздохнула.
– Да вот беда: негде ему было голову преклонить. Не посреди дороги ведь ложиться, в самом деле.
– А почему он не построил себе шалаш?
– Потому что была уже почти ночь и проснулись древние лесные духи, которые карали каждого, кто ломает ветви их кустарников и деревьев. К тому же он еще надеялся успеть попасть домой, пока не совсем стемнело. Человек мечтал о теплой постели, скучал по своей жене и детишкам…
– Ну мама!..
– Не сплю, не сплю… И вот шел этот человек по дороге, и встретилась ему развилка.
– Вилка? На дороге?
– Да не вилка, а развилка. Это когда одна дорога превращается в две – раздваивается.
– Как язык у змеи?
Ида страшно зашипела и зачем-то выгнулась кошкой.
– Да. Тихо. И не знал человек, куда пойти ему нужно, какая из тропок приведет его к дому. Остановился он тогда и крепко задумался. И так крепко он задумался, что слетелись на думы его все птицы лесные, сползлись к ногам его ящерицы и гады болотные – и зашипели, запели, засвистели. Вдруг смотрит человек – а на развилке пень стоит. Широкий, удобный. Присел тогда на него человек, и в тот же миг опустилось под землю солнце, цветы закрыли бутоны свои, замолкли все птицы и твари лесные. И навалилась на путника нечеловеческая усталость, и подумал он так: «Утро более мудро, чем вечер. Солнце легло спать, прилягу и я…» Приник он к земле, опустил голову на сухую листву, и сомкнулись тяжелые веки его. И он заснул. А тем временем окончательно пробудились совы, и все-все собрались они над той развилкой. Все-все летали они над широким пнем, кружили и хлопали серыми крыльями. Уханье сов разбудило духа древнего пня, отразился он в совиных глазах и стал человеком. Был он силен и прекрасен – и как две капли воды похож на уснувшего путника, не сумевшего справиться со своей усталостью и сомнением. И встал этот пень в человечьем обличье, и ступил на верную дорогу, и вошел в дом воина. Сел у очага его и разулся. И поцеловал пень жену его, и обнял пень детей его. Только был он неласков, и скоро жена воина умерла от тоски, дети же выросли и разъехались, позабыв дорогу к несчастному дому.
– А сам человек что, умер?
– Не совсем… С ним было вот что.
Аня села на постели и посмотрела на свои руки.
– Когда пень ожил и ушел, из обрубков его выросли новые молодые ветви
