style="font-size:15px;"> – Да сколько раз говорить, не мы его приголубили.
– А кто? Ну же, Бурый, колись. Ведь знаешь что-то. Тебе зачтётся. Обещаю, дашь стоящую наводку, гуляй на все четыре стороны.
Опустил голову, мнётся. Ничего, я не тороплюсь. Расскажет рано или поздно, никуда не денется. Свобода дороже пресловутого воровского братства. Это когда все вместе, друг у друга на виду, они в молчанку играют, а по отдельности соловьями заливаются. Кто раньше, кто позже. Своя шкура, она всегда милее и не в пример ближе к телу.
– Итак?.. – подталкиваю Бурого к верному решению.
– Чё торопишь? – глядит исподлобья. – Дай совесть успокоить.
Ржу в полный голос. Ой, насмешил. Совесть у него, видите ли. Да на том месте давно полное непотребство выросло. Придумает же.
– Ничё смешного, – возмущается Бурый. – С меня потом знаешь, как спросить могут?
– Кому спрашивать-то? – утираю выступившие слезы. – Разговор у нас на двоих. Лично я в себе уверен, тайны хранить умею, не беспокойся. Если от кого и узнают, только от тебя. Но ты же не дурак об этом болтать? По крайней мере, на него не похож.
– Точно отпустишь?
– Даю слово.
Бандит скептически морщится. Слово тёмного ему, что пустой звук. Сам такой же. Но подкрепить своё обещание чем-то более веским я не могу. Ничего такого у меня попросту нет. Да и было бы, не дал. Перетопчется.
– Аааа, сардак с ним, – наконец, решается Бурый, резко махнув рукой. – Но смотри, ты обещал.
Киваю, подтверждая, что на память не жалуюсь.
– Когда мы вчера вечером заглянули к Анжи, у неё сидели два типа. Я их не знаю. Попили с нами вина и ушлёпали куда-то, не попрощавшись.
– Кто такие, как звать?
– Да кто их разберёт. Оба тёмные, словно сардачий зад.
– Хочешь сказать, что вы сидели молча? Не знакомились, не общались? Или рот постоянно был выпивкой занят?
– Ну, не то чтобы…
Постепенно начинаю закипать. Достал уже этот полуоткровенный трёп.
– Сказал «а», говори и «б». Нечего мямлить. Выкладывай уже всё как есть.
– Фелик и Серый, – доносится тихо из-под низко склонённой головы.
– Что «Фелик и Серый»?
– Так они называли друг друга.
– И? О чём говорили?
– О Червонце.
Опа! Сардак меня задери. Так и хочется сказать: «Чего ж ты раньше-то молчал, милааай?» Да он и сейчас молчит. Вот бестолочь!
– Что именно говорили? – рычу злобно, теряя терпение. Ангельское, к слову.
– Ругались. Мол, обнаглел этот тёмный, ни с кем делиться не хочет, все хапки себе загребает. Не признаёт воровских законов. А их отправили… Это… Проучить его, в общем, пришли.
– Пришли откуда?
Отворачивается,
