украшений я сомневаюсь, – не утерпел пристав, – судя по обстановке хозяйка – вдова и едва сводит концы с концами.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Козлов, – но всё равно я утверждаю, что из этого, – он указал рукой, – комода что-то похищено и это явилось причиной смерти.
– Видимо, вы правы.
– Ваше благородие, – раздался позади пристава голос, подполковник Богданов обернулся.
– В чём дело? – Бросил он раздражённо, общение с судебным следователем всегда влияло на него угнетающе.
– Надворный советник Фурсов, – начал, было, полицейский.
– Какой там Фурсов, – глаза пристава горели от негодования.
– Господин Фурсов из сыскного отделения.
– Пропусти, – голос Николая Павловича потеплел. Пусть эти двое разбираются друг с другом, а я, пристав Богданов, постою в сторонке и понаблюдаю за петушиным боем.
– Как всегда к шапочному разбору, – кисло улыбнулся Козлов, – без них бы обошлись.
Пристав промолчал.
Сыскной агент Фурсов оказался мужчиной лет сорока, кроткой и благовидной наружности, не вязавшейся с родом занятий.
Василий Васильевич, памятуя о неприязни судебного следователя к сыскному отделению, вежливо с благодушной улыбкой поздоровался.
– Зря только проехались, – хотя и с доброжелательным выражением на лице, сказал Козлов, но крайне раздражённым тоном, – дело почти раскрыто.
– Значит, в нашей помощи вы не нуждаетесь?
– Отнюдь, – поспешил с ответом Сергей Карлович, не хотелось обострять и без того плохие отношения, – возможно наши выводы сойдутся, а возможно и нет.
– Благодарю, – вежливо сказал Василий Васильевич, – вы позволите осмотреть место преступления?
– Да, конечно, я уже кончил, теперь дело за вами.
Фурсов кивнул головой, но судебный следователь уже направился к выходу.
– Моя помощь вам нужна? – Раздался голос пристава.
– Конечно, но только после осмотра и составления акта.
– Хорошо.
Богданов со стороны смотрел на действия надворного советника, как последний, сперва, осмотрел убитую. Диктовал сопровождающему помощнику, в каком положении лежит труп, видимые нанесённые раны, одежду, потом, что находится рядом и только затем перешёл к описанию комнаты, предметов мебели.
Пристав с удовольствием отмечал, что сыскной агент не упустил ни одной мало-мальски значительной детали.
Козлов направился к госпоже Жак, находящейся в первой жилой комнате квартиры.
Слёзы только перестали течь из глаз, но Наталья Ивановна не убирала руки с платком от лица.
– Бедная Елена, – шептала она, – бедная Елена.
– Госпожа Жак, – слегка раздражённым тоном произнёс судебный следователь, – я понимаю, что вы расстроены….
– Расстроена? –
