я швырнула огрызок яблока ему в затылок, и тогда он поднял глаза, потому что огрызок пролетел у самого его уха. Я была меткой, я бы на самом деле могла в него и попасть.
– Эй! – сказал он. – Ты кто?
Он и правда был очень красивый, хотя и лопоухий. И я заткнулась. Все находчивые ответы умерли у меня на языке.
– Спускайся сейчас же, мартышка ты негодная.
И он – о ужас – пошел ко мне, сидевшей на дереве, и я слишком поздно увидела, что в руке у него ружье. Он встал под деревом, поднял ружье и наставил его на меня, и на одно ужасное мгновение я подумала, что он сейчас подстрелит меня, как птицу.
– Надо бы мне выстрелить да добыть тебя с этого насеста. Шпионишь за мной, да?
Но я увидела, что он весело улыбается, а его глаза – такие голубые! – поблескивают, словно все это – отличная шутка.
– Так давай, – ответила я с бьющимся сердцем.
– Ха, – сказал он, а потом и правда выстрелил, и у меня зазвенело в ушах.
Я почувствовала, как свистнул воздух, как пробежала рябь по листьям. Дрозд с криком взлетел в небо. Я завизжала, как ни жаль это признавать, и упала навзничь, рухнув на твердую землю. Со мной все было в порядке – просто руку ободрала и ногу оцарапала, – так что я вскочила на ноги и бросилась наутек.
Я со всех ног пробежала через кладбище, мимо церковных ворот, услышала, как он кричит мне вслед, но знала, что надо торопиться, чтобы успеть домой прежде, чем узнает отец.
– Я знаю, кто ты! – донесся голос мальчика из-за церковной ограды.
Но я не остановилась, я неслась дальше, склонив голову, и влетела прямо в священника, едва не опрокинув его, потому что роста он был небольшого.
Священник схватил меня за плечи.
– Помедленнее, мисс Розмари, что это вы затеяли, бегаете, как мальчишка, в святом месте?
Я отшатнулась и сжалась. Оглянулась. Мальчик меня не преследовал.
– Мне нужно домой, мистер Дэвидсон.
Священник был смешной – губы у него были толстые, мясистые, казалось, они сейчас что-то сжуют, а брови походили на мохнатых гусениц, ползущих по лбу. Фейрбразер утверждала, что он прекрасный проповедник, из-за чего он мне нравился еще меньше. Его пальцы впились в мои лопатки, и мне захотелось кричать.
– Меня отец ждет, – выдохнула я.
И, выкрутившись, как угорь, из его хватки, метнулась по дорожке, через улицу, в наш проулок, к дому. Я знала, что он за мной не пойдет, потому что отец не был усердным прихожанином. С тех пор, как родилась я.
Но думала я об одном – о светловолосом мальчике из Усадьбы, хотя меня ждали серьезные неприятности, если об этом узнает отец.
10
В моей памяти, хотя она может быть искажена, то лето полно ослепительного солнечного света, который принесла в мою жизнь семья, вселившаяся в Старую Усадьбу.
Дочь
