подумал он, – не зима, доеду».
Машин на дороге за городом было немного, по обе стороны темнел хвойный лес, изредка показывались фермерские постройки. Судя по карте, вечно валявшейся на соседнем переднем сидении, до «Тихой заводи» езды было часа два, не меньше. Через полтора часа Николас, вопреки своему обыкновению, все-таки решил притормозить, остановиться и прогуляться в лес – то ли в кабине было слишком холодно, то ли опять в заводской столовой ему подсунули зеленый чай.
Лес встретил его запахом мокрых веток, тающего снега и каким-то непонятным беспокойством; жмурясь от жаркого солнца, Николас незаметно для себя зашел дальше, чем хотел; вспомнив, зачем он здесь, зашел за дерево, расстегнул штаны и принялся созерцать ближайший сугроб. Закончив, застегнулся, снял со ствола катышек смолы и пошел к дороге, разминая его в пальцах и поднося к носу.
Оставшийся час он напевал себе под нос старые песенки, вспоминал, как в детстве родители отвозили его на лето из города в деревню со строжайшим наказом не заходить дальше опушки леса… и как в первый же день они с дедом шли за лесной малиной, или за грибами, или просто купаться на озеро. Иногда за ними увязывалась бабушкина креатура, привычная и оттого нестрашная Николасу.
За этими воспоминаниями Николас чуть не пропустил поворот. Через полкилометра от трассы боковую дорогу перекрывал шлагбаум; помахав рукой сидящему в будке охраннику, Николас остановил машину, вышел и протянул подошедшему стражу документы.
– А… механик, – уважительно заметил тот. – Проезжайте, сначала все прямо, а потом направо, там увидите корпус такой, в сторонке от прочих, там как раз начальство сидит.
Солнечным мартовским днем «Тихая заводь» выглядела скоплением праздничных пряничных домиков. Двухэтажные жилые корпуса, аккуратные и ухоженные, обшитые деревом, с окнами, украшенными расписными резными наличниками, обсаженные елочками, водили хороводы среди вековых сосен. Более солидно выглядели лечебные корпуса, каменные, с высокими окнами. Людей было немного, видимо, были заняты процедурами и прочими важными делами. Николас вырулил к указанному зданию, заглушил мотор и, увидев рядом с дверью табличку «Администрация», решительно зашел внутрь. Быстро объяснившись с вахтером, прошел приемную директора, отдал документы секретарю и, поскольку эта нелюбезная тетка не предложила ему ни раздеться, ни присесть, встал у окна как был в куртке.
Так простоял он недолго, секретарша, доложив начальнику о его приезде, видимо, получила соответствующие указания, потому что, положив телефонную трубку, пропела уже более любезно:
– Господин Линдеманн скоро подойдет, присаживайтесь пока… – тут ее голос прервался и вместо слов раздалось какое-то бульканье, перешедшее в полное ужаса нечленораздельное «ы-ы-ы-ы-ы-ы». Николас обернулся, еще успев подумать – «Мышь, что ли, увидела?» И тут его шею с левой стороны обожгло болью, острой, как ненавистный механику
