style="font-size:15px;"> – Да.
– А вы… перехватываете и читаете?
– Если бы так! – вздыхает Уотерхауз. – Увы, немцы направили весь свой прославленный математический гений на создание абсолютно невскрываемых шифров. Мы не знаем, что они передают. Однако при помощи радиопеленгации мы можем узнать, откуда они ведут передачу и соответственно проложить курс наших конвоев.
– А.
– Так что мы предполагаем установить на крыше замка большие вращающиеся антенны и разместить там специалистов по радиопеленгации.
Герцог хмурится.
– Предусмотрена ли… надежная защита… от молний?
– Естественно.
– Вы в курсе… что уже в августе… можно ожидать… пургу?
– Сообщения Королевской Йглмской метеостанции дают вполне ясную картину.
– Вот и отлично! – восклицает герцог, расчувствовавшись. – Располагайтесь! И задайте им… перцу!
«Электрикал Тилл корпорейшн»
Судя по всему, союзники намерены уничтожить страны Оси, раздавив их грудой промышленных товаров. Подтверждение этому – пирс в Сиднее, на котором громоздятся ящики и стальные бочки, доставленные морем из Америки, Британии, Индии и гниющие здесь, потому что Австралия еще не придумала, как их переварить. Это не единственный пирс в Сиднейском порту, заставленный до отказа. Однако, поскольку именно он ни на что другое не годен, штабеля здесь громоздятся выше, а сами они старше, ржавее, сильнее изъедены крысами, гуще покрыты коркой морской соли и чаячьего помета.
Между штабелями идет человек, стараясь не перепачкаться в птичьем дерьме. Он в форме майора американской армии, с тяжелым портфелем в руке. Его фамилия Комсток.
В портфеле различные удостоверения личности, документы и письмо из штаба генерала Макартура в Брисбене. Все вышеперечисленное Комстоку пришлось показывать австралийским часовым. Часовые, с винтовками и в пробковых шлемах, попадаются на каждом шагу и, несмотря на дряхлые лета, производят странно внушительное впечатление. Они не понимают ни одного из знакомых майору диалектов английского языка, он не понимает их, но все они могут прочесть то, что написано в бумагах.
Садится солнце, и просыпаются крысы. Майор провел в доках весь день. Он уже насмотрелся на войну и вояк, поэтому знает, что нужное окажется на последнем пирсе, то есть как раз на этом. Если бы он начал с этого конца, оно оказалось бы на противоположном, и наоборот. Тем больше оснований быть внимательным. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом нет текущих бочек с авиационным топливом, он закуривает. Война – это ад, сигареты чуть скрашивают существование.
Сиднейский залив дивно хорош на закате, но Комсток смотрел на него весь день и больше смотреть не может. За отсутствием другого дела он открывает портфель. Там прочитанный роман в бумажной обложке. Еще там папка с пожелтевшими, ломкими осадочными слоями ископаемой летописи, разобрать которую в силах лишь археолог. Это история о том, как Генерал,
