больной?! – даже с некоторой долей сочувствия проскрипел Ручимский. – Государству не по карману проверять предположения всех малолетних идиотов, которые возомнили себя великими сыщиками!
– Так точно! Виноват! Больше не повторится.
Грозный шеф вздохнул.
– Очень надеюсь.
– Лиля не при чем, это я ее уговорил, – счёл Гоша своим долгом оградить от возможных неприятностей девушку, нарушившую, и впрямь по его просьбе, должностные инструкции.
– Лиля не при чем!… – передразнил Ручимский. – При чем твоя Лиля, и ещё как при чем! Лиля, в отличие от тебя, оболдуя, не первый день работает и что положено, а что нет, знает очень хорошо… Ладно. Молись, Шерлок, чтобы это было убийство. Если нет, получите выговор и ты и очарованная тобой Лиля. Чтобы не повадно было. И чтобы мозги использовали по назначению, а не для придумывания идиотских идей! Все, свободен!
– Есть!
Ручимский со страдающим видом махнул на стажера рукой, давая понять, что тот должен сей момент исчезнуть из поля его зрения. Гоша, не желая испытывать судьбу и нервы шефа, и без того пребывающие не в лучшем состоянии, быстро «сменил локацию» избавив начальника от своего присутствия. Расположившись в дальнем углу комнаты, Гоша начал просматривать отправленный ему совершившей должностной проступок (ради личной симпатии к новенькому сотруднику и давнишней и преданной любви к «Мишкам на севере») Лилей.
На одежде покойного было много чего обнаружено, и, надо думать, ещё гораздо больше чего не обнаружено, так как все же проводить уж совсем полный анализ Лиля, и впрямь проработавшая не один день в правоохранительных органах, даже ради симпатии и обещанной предметом симпатии благодарности, не стала. И долго, и дорого и бессмысленно. И можно запросто и впрямь строгий выговор схлопотать за такую самодеятельность со всеми вытекающими. Но, те исследования, которые девушка провела, выявили присутствие частичек крови на джинсах и на обуви. И кровь эта принадлежала не покойному. Та же самая кровь и частицы эпидермиса были найдены на браслете.
Разумеется, это могло ничего и не значить. Может, произошла драка между ныне покойным Иваницким и какой-нибудь его знакомой из той же среды «группы риска». Или же он сорвал браслет у кого-то с руки, когда находился в состоянии невменяемости. Хотя, в данном случае, крови на его одежде быть не должно, даже если он резко и с силой дёрнул за украшение. Максимум он просто оцарапал бы запястье его обладательнице.
Чтобы двигаться дальше, нужно было дождаться результатов вскрытия. Но просто сидеть без дела и ждать Гоша не мог. Его юная, неугомонная натура требовала действий. Решительных. Но, чтобы при этом эти действия не были затратными с финансовой точки зрения. А то Сидор Егорович одними воплями уже точно не ограничится.
Гоша начал просматривать сводки нарушений закона, произошедших за последнее время. Нарушений было много. Разной тяжести. Гошу интересовали заявления о нападении на женщин, девушек и девочек. То есть всех тех, кому мог принадлежать порванный золотой
