полигон? – озадаченно спрашивает Шурик, ныряя носом в меню.Его вопрос вполне закономерен.
Порой я вообще не задумываюсь, что с помощью сложного характера помимо своей карьеры я талантливо гроблю ещё одну. А Александр Разин, сидящий напротив меня, самый профессиональный оператор из всех, кого я знаю!
И друг неплохой, между прочим.
– Хмм… Почему именно нам поручили взять интервью у директора мусорного полигона? – виновато прячу глаза. Чёрт. – Просто… там нужны профессионалы, – произношу несусветную глупость, от которой сама улыбаюсь.
– На помойке? – морщится Разин.
– Угу, – киваю.
– У Воскресенского два высших образования, – бормочет он, перелистывая пластиковые страницы. – А у этого бездаря-деревенщины, Колесникова, работающего с Артёмкой в связке и величающего себя «Оператором», за плечами курсы в Останкинской школе телевидения…
На секунду задумываюсь, чуть наклоняюсь и ослепительно улыбаюсь:
– Полагаю, при принятии решения победила наша харизма, Шур.
Разин не сдерживается. Громко хохочет, привлекая внимание посетителей придорожного кафе, куда мы заехали по дороге на городскую свалку.
Моя карьера пошла не в ту гору, – уныло замечаю про себя. – Вместо уютной студии и личной гримёрки – тонны не переработанных отходов.
Батюшка надо мной просто издевается. Пытается прогнуть. Умом всё понимаю, но всё равно рефлексирую.
– Мы могли отказаться, – замечаю, когда Разин замолкает.
– Нужда и голод погонят в холод, Вер.
Усмехаюсь. Шурик любит пословицы и знает, кажется, все.
Но он прав. Если отказаться – оба останемся без работы.
Краем глаза замечаю знакомую фигуру. Сердце совершает немыслимый кульбит, а рука тянется к волосам на инстинктах.
Не знаю почему…
При Макрисе всегда хочется быть причёсанной и… в лучшем виде.
– Добрый день, – здоровается он с нами, и снимает пальто черного цвета.
Недовольно осматриваю идеально выглаженные брюки, пиджак и белую рубашку под ним.
– Добрый-добрый, – Шурик с интересом поглядывает то на меня, то на грека.
Адриан не пытаясь быть вежливым, усаживается рядом со мной на низкий диванчик и выхватывает из моих рук меню.
– Вы знакомы? – спрашивает Разин, нахмуриваясь.
– Ага, – вздыхаю и поглядываю в окно. – Мой… дядюшка.
Адриан громко усмехается, а широкие плечи резко дёргаются.
– Дядюшка? – оператор неверяще смотрит.
Во время нашего полугодового романа мы с Шуриком ещё не работали вместе, поэтому вряд ли он в курсе.
– Ага, дядюшка, – легко произношу. – Из Греции.
– Из Греции… – повторяет Разин, изучая Макриса, словно музейный экспонат.
Кошусь на Адриана.
Он на мою шалость больше никак не реагирует, задевает взглядом подол юбки и снова становится серьёзным. Если б знала, какую именно участь приберёг
