Завоевание Константинополя. Жоффруа де Виллардуэн

Дожи носили высокую шапку. Обычно крест нашивался на плечо (или на грудь), но для Энрико Дандоло сделали исключение.

Судя по известиям Робера де Клари (гл. XIV), отражавшего представления рядового рыцарства, венецианцы поначалу не слишком близко принимали к сердцу дела, связанные с походом на Восток. Решено было, что на корабли погрузится половина венецианцев, способных носить оружие. Многие вообще отказались от участия в походе, так что для определения тех, кто отправится на Восток, пришлось даже прибегнуть к жеребьевке с помощью пары восковых шариков, причем в каждый второй был вставлен кусочек пергамента, и тот, кто вытягивал шарик с таким пергаментным язычком, считался обязанным отправиться в поход с крестоносцами.

Сентябрь 1202 г.

Сюрсак – византийский император Исаак II Ангел (1185–1195 гг. и 1203–1204 гг.). Виллардуэн называет его «Сюрсаком», вероятно, по созвучию «сир Исаак» (sire Jsaac), «подгоняемому» хронистом под привычную французскую терминологию («сир» – государь). Интересно, что Робер де Клари тоже именует этого императора, допуская фонетическое искажение, однако иного рода, на греческий лад: «Кирсак» («Kyrsac»), т. е. «господин Исаак». Кстати сказать, и русский паломник, побывавший в Константинополе около 1200 г., Добрыня Ядрейкович, впоследствии архиепископ Антоний Новгородский, в своих записках о путешествии («Книга паломник») называет Исаака Ангела Кирсаком. Исаак II Ангел (Сюрсак) был враждебно настроен по отношению к крестоносцам еще со времени Третьего Крестового похода (1189–1192 гг.). Накануне этого похода – в декабре 1188 г. послы императора, прибывшие в Германию на Нюрнбергский рейхстаг (их возглавлял константинопольский вельможа, носивший высокий чин логофета дрома, – Иоанн Дука), заключили соглашение с Фридрихом I Барбароссой: Византия приняла на себя обязательство обеспечить немецким крестоносцам беспрепятственный переход через ее владения и предоставить за умеренную плату продовольствие. Однако, не доверяя немецким крестоносцам, василевс чинил им всевозможные препоны во время прохождения по Балканам. А летом 1189 г., когда рыцари проходили по территории Венгрии, Исаак II подписал союзный договор с главным врагом крестоносцев – египетским султаном Салахом-ад-Дином. Отношения Исаака II с Фридрихом I особенно обострились после того, как в июле 1189 г. германский император завязал в сербском городе Нише переговоры с правителем Сербии Стефаном Неманей и с посланцами болгарских бояр (знати) Петром и Асенем: Фридрих Барбаросса явно натравливал правителей обоих славянских государств на Греческую империю. Во Фракии фактически развернулась необъявленная война между немецкими крестоносцами и Византией. Война эта грозила превратиться в открытый вооруженный конфликт обоих «союзников». При германском дворе вынашивались планы нападения на Константинополь. Византия оказалась перед лицом двойной опасности – со стороны штауфенской Германии и со стороны Сербии и Болгарии. Они состояли в дружественных отношениях между собой, причем Болгария только что – в результате восстания 1185–1187 гг. – уже добилась независимости, а Сербия находилась на пути к ее близкому достижению. Испытывая непосредственное давление немецких крестоносцев, подвергших разграблению болгарские владения Византии, Исаак II Ангел 24 февраля 1190 г. подписал в Андринополе новое соглашение с Германской империей. Оно было аналогично предыдущему, но включало ряд дополнительных уступок, которые касались поставок продуктов питания и фуража крестоносцам после того, как они переправятся в Малую Азию.

Имеется в виду брат Исаака II Алексей III (1195–1203 гг.) Ангел-Комнин: двойное обозначение его династической принадлежности связано с тем, что по женской линии он «роднил» династию Ангелов с правившей в Византии ранее (до 1185 г.) династией Комнинов.

Речь идет о дворцовом перевороте в Константинополе в 1195 г., в результате которого Исаак II был низвергнут, а престол занял Алексей III.

Впоследствии Алексей IV (1203–1204 гг.).

Германский король Филипп (1198–21 июня 1208 гг.) из династии Гогенштауфенов, четвертый сын Фридриха Барбароссы. Родился 26 июля 1178 г. Еще будучи герцогом Швабским, он в мае 1197 г. по настоянию своего брата, германского императора Генриха VI, продолжавшего агрессивную внешнюю политику Фридриха Барбароссы, стремившегося к подчинению Византии и рассчитывавшего, помимо силы оружия, также на возможности, предоставляемые династическим браком, женился на дочери Исаака II Ангела Ирине.

Ирина, или, по другим сведениям, Мария – греческая царевна, дочь Исаака II Ангела, вдова последнего норманнского государя Сицилийского королевства – Рожера. Во время захвата Генрихом VI Сицилии (1194 г.) эта гречанка попала в Палермо в плен к немецким завоевателям. Чтобы получить формальный предлог для притязаний на византийскую корону, Генрих VI 25 мая 1197 г. женил на Ирине своего брата Филиппа, который после неожиданной смерти императора сам стал германским королем, точнее, одним из двух германских королей, в течение десяти лет соперничавших друг с другом (противником Филиппа Гогенштауфена выступал утвердившийся на троне при поддержке папы Иннокентия III племянник Ричарда Львиное Сердце Оттон Баварский из династии Вельфов).

Это были немецкие крестоносцы. Видимо, Алексей двинулся в Германию по так называемой Трентинской дороге, на которой стояла Верона. Именно этим путем шли к Венеции крестоносцы, состоявшие в отряде Мартина Линцского.

Царевич Алексей бежал из Константинополя на корабле, принадлежавшем пизанцам, недовольным неуступчивой в отношении Пизы, добивавшейся возобновления своих торговых привилегий политикой Алексея III. Возможно, что именно в кругах пизанского купечества зародилась первоначально сама идея восстановления на византийском престоле сына Исаака II Ангела, с тем чтобы при его поддержке изменить курс Константинополя в сторону, благоприятную для расширения позиций пизанских негоциантов, а венецианцы лишь сумели воспользоваться такого рода замыслами ради собственной выгоды, т. е. как бы перехватили инициативу изменения направления Крестового похода, вырвав ее из рук пизанцев. Такая гипотеза имеет под собой тем больше оснований, что, как известно, Венеция являлась торговым конкурентом Пизы, Генуи и других морских итальянских торговых республик. Она всегда старалась пресекать их любые коммерческие начинания, которые могли бы причинить ей ущерб. Тем не менее, хотя пизанцы и помогли царевичу Алексею бежать, предоставив ему свой корабль, не они все же были его непосредственными советниками. Эту роль исполнял, скорее всего, воспитатель царевича, который, судя по рассказу Робера де Клари (гл. XXVIII), организовал бегство Алексея, «ибо не хотел, чтобы дядя погубил его, – ведь он был более законным наследником, каковым не являлся его дядя Алексей».

Несколько неожиданный переход с «вы» (veez, criez) на «ты» (toi, ton реге, tu feras etc.) довольно часто встречается в старофранцузских текстах и сам по себе не свидетельствует о какой-либо фамильярности обращения.

Примечательна формула «совета», данного Алексею его наставником: «Ты согласись исполнить все…», следовательно, любые требования крестоносцев. По-видимому, их предводители – дож Энрико Дандоло и маркиз Бонифаций Монферратский (намерения которых определенным образом отразились в изложении событий Виллардуэном), – вовлекая царевича Алексея в свою политическую игру, руководствовались соображениями, аналогичными тем, которые уже ранее старались реализовать венецианцы, договариваясь с крестоносцами о «перевозе за море». Примечательно следующее обстоятельство: подобно тому как в 1201 г. Венеция навязала им заведомо неисполнимые денежные условия, что позволило ей впоследствии стать госпожой положения, так теперь Алексею дан был совет принять любые условия, которые будут выставлены его возможными «покровителями», и взять на себя любые обязательства для оказания ответной «помощи» крестоносцам за поддержку с их стороны. Действительно, в дальнейшем крестоносцы поступят с ним в принципе таким же образом, каким венецианцы обошлись с ними самими, т. е. навяжут ему весьма обременительные, по сути невыполнимые условия соглашения, а тот поневоле примет эти условия. Как раз невыполнимость их позволит крестоносцам обвинить Алексея IV в нарушении договора и объявить войну Византии, приведшую к созданию Латинской империи.

Далее Виллардуэн, казалось бы, ясно сообщает (§ 74), что этот шаг был предпринят еще до прибытия в Венецию епископа Гальберштадтского, каковая дата точно известна: 13 августа 1202 г. Не противоречит ли это сообщение хрониста содержащемуся в данном параграфе известию, что царевич «назначил послов и отправил их к маркизу Бонифацию Монферратскому… и к другим баронам»? Ведь Бонифаций прибыл в Венецию, как видно из хроники «Константинопольское опустошение», лишь 15 августа 1202 г. Не исключено, однако, что царевич Алексей направил своих послов вовсе не в Венецию, а в какой-либо иной пункт. Как бы то ни было, остается фактом, во всяком случае, что Виллардуэн повествует о демарше юного Алексея уже после рассказа о взятии креста дожем Дандоло (§ 64–69); стоит отметить, вместе с тем, что в § 57 и сл. хронист опустил все, относящееся к вопросу о денежной задолженности крестоносцев, вплоть до развязки событий на данном этапе (участие в походе самого дожа). Иными словами, Виллардуэн излагает ход событий, далеко не всегда соблюдая хронологическую последовательность; ничто поэтому не мешает ему датировать дипломатическую акцию Алексея первой половиной августа 1202 г.