От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе. Д. А. Мачинский

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Д. А. Мачинский страница 6

От Пушкина до Цветаевой. Статьи и эссе о русской литературе - Д. А. Мачинский

Скачать книгу

судьбы, услышал «шаги Командора» (задуманного именно в этом году), свидетельствует появление новых, ранее не планировавшихся глав «Евгения Онегина», тех, где «сон Татьяны» и дуэль. В ритме шагов Онегина в сцене дуэли отчетливо слышна поступь судьбы, а Онегин из разочарованного денди превращается в орудие судьбы, подобное статуе Командора, орудие, сомнамбулически исполняющее волю того своего двойника-хозяина, которого видит во сне душа Татьяны.

      Упрощенно: Пушкин извлек Онегина и Ленского из тех двух основных состояний своей личности, образ коих он дал в своем «Поэте». Онегин весь (до любви к Татьяне) – вне творчества, его «душа вкушает хладный сон» (вне зависимости от того, что сон этот достаточно изощрен в культурном и интеллектуальном отношениях); Ленский весь – трепещущая «душа поэта». И вот в 1826 году (глава писалась с 4 января по 1 декабря) Пушкин неожиданно для себя видит и описывает, как порождение его внепоэтического «я» убивает дитя его поэтического «я». А Татьяна, его «милый идеал», воплощение тайного божества Любви, Красоты и Печали, отчасти – выражение высоких уровней его собственной лирической души, во сне прозревает всю неизбежность этого убийства и видит некоего «хозяина» этого отрезка судьбы – с лицом Онегина. И сны Татьяны, и ее суеверия – с зайцами и монахами – все это из недр пушкинской души, этой пифии, постоянно слушавшей судьбу, а с декабря 1825 года услышавшей ее поступь особенно явственно. 8 сентября 1926 года судьба приняла отчетливое обличье Николая Павловича. И некое – нет, еще не убийство, – но отказ от части себя, отказ от права на выражение этой части произошел в самом Пушкине.

      22 декабря 1826 года, через неделю после годовщины декабрьского восстания, Пушкин, надеясь напечатать «Бориса Годунова», пишет «Стансы»:

      В надежде славы и добра

      Гляжу вперед я без боязни:

      Начало славных дней Петра

      Мрачили мятежи и казни.

      «Казни» в интересах «славы и добра» как бы прощаются Николаю по аналогии с Петром, которому за «славные дни» уже явно все прощено…

      Но имперский инстинкт обмануть трудно, и государь советует поэту переделать «Бориса Годунова» в исторический роман…

      Пушкин, как и многие поэты, весьма напряженно ждал наступления своего тридцатилетия – вспомним «Ужель мне скоро тридцать лет?» из «Евгения Онегина». Когда один знакомый в 1828 году процитировал эту фразу с ошибкой «Ужель мне точно тридцать лет?», Пушкин поправил его: «Нет, нет! у меня сказано: Ужель мне скоро тридцать лет. Я жду этого рокового термина, а теперь еще не прощаюсь с юностью» [Полевой 1888: 276]. 26 мая (ст. ст.) 1828 года Пушкину исполнилось 29. То есть наступил 30-й год его жизни – самое время подведения промежуточных итогов. И в день рождения он пишет:

      Дар напрасный, дар случайный,

      Жизнь, зачем ты мне дана?

      Иль зачем судьбою тайной

      Ты на казнь осуждена?

      Кто меня враждебной властью

      Из ничтожества воззвал,

      Душу мне наполнил страстью,

      Ум сомненьем взволновал?..

      Цели нет передо мною:

      Сердце пусто,

Скачать книгу