style="font-size:15px;"> – Ты говоришь так, как будто уже пробовал, – сказал он. – Как будто ты уже словил кайф от нее.
– Не настолько, насколько хотел, – сказал я, – но улетел определенно.
Лестер посмотрел на меня с интересом.
– Я всегда так и думал про политиков, – заметил он. – Просто банда чертовых наркош, помешанных на власти, только их от другого глючит.
– Да ладно, – проговорил Джерри. – Некоторые из этих парней нормальные.
– Кто именно? – спросил Лестер.
– Вот почему я и собрался в Вашингтон, – сказал я. – Чтобы посмотреть на этих людей и понять, все ли они свиньи.
– Не волнуйся, – сказал Лестер, – все. С тем же успехом ты мог бы поискать девственниц в балтиморском борделе.
– Ладно, – сказал я. – Увидимся, когда я доберусь до Балтимора.
Я протянул руку, и Джерри пожал ее обычным рукопожатием, но Лестер поднял вверх свой большой палец, так что я должен был ответить на это рукопожатие Революционных Братьев по Наркотикам, или что там должен означать этот чертов жест. Если вы путешествуете по стране, то на маршруте между Беркли и Бостоном должны освоить 19 видов рукопожатий.
– Он прав, – сказал Джерри. – Эти ублюдки просто не были там, если бы не прогнили насквозь.
И покачал головой, зло глядя мимо нас. Заря разгоралась, ночь четверга умирала, и по шоссе за стоянкой с ревом проносились автомобили, полные людей, едущих в пятницу утром на работу.
«Добро пожаловать в Вашингтон, округ Колумбия» – так написано на огромной – около шести метров в ширину и трех в высоту – каменной дорожной вывеске. Освещенная прожекторами, она стоит в считаных метрах от границы Мэриленда в самом начале 16-й улицы – пятиполосной, обсаженной по обеим сторонам деревьями и насчитывающей около 1300 несинхронных светофоров отсюда и до самого Белого дома.
Жить в самом округе не модно, если только вы не подыщете себе старый кирпичный таунхаус с зарешеченными окнами в Джорджтауне за 700 или около того баксов в месяц. Вашингтонский Джорджтаун – это уродливый ответ на Гринвич-Виллидж. Но не совсем. Еще больше он похож на район Старого города в Чикаго, где живут в основном съехавшие с катушек редакторы Playboy, курящие изготовленные по спецзаказу косяки. А обитатели Джорджтауна – это модные молодые юристы, журналисты и чиновники, завсегдатаи нескольких баров, обшитых сосновыми панелями, и дискотек «только для холостяков», где напитки стоят 1,75 доллара, а с девушек в коротеньких шортах не взимается дополнительной платы за обслуживание.
Я живу на «черной» стороне парка Рок-Крик, в месте, которое мои друзья-журналисты считают «маргинальным районом». Почти все, кого я знаю или с кем имел дело по работе, живут либо в зеленых пригородах Вирджинии, либо повыше, на «белой» стороне парка, около Чеви-Чейза и Бетесды, в Мэриленде.
Субкультура рассеяна по отдаленным бастионам, и единственное
