быть, я была тут с Марко. Возможно, мы пили. Это объяснило бы ощущение, будто я вне своего тела, появившееся у меня, когда я проснулась в машине.
– Сейчас все как в тумане, – объясняю я. – Как он выглядел? Парень, с которым я была.
– Я видел только ваши затылки, когда вы уходили. Народу было – не протолкнуться. Ты знаешь, как тут бывает, когда у нас играет группа.
Я понимающе улыбаюсь, хотя ничего не помню. Ни бармена. Ни бара. Ни мужчину, с которым я ушла вечером. Я меняю тему и спрашиваю, не оставляла ли я сумочку или мобильный телефон, когда была тут прежде. Оказалось, что они пропали.
– Я ничего не видел, но я спрошу у персонала, когда мы закроемся, и дам тебе знать, когда ты придешь завтра, – он наливает жидкость в шейкер для приготовления коктейлей.
Я так крепко задумываюсь, пытаясь восстановить события прошлого вечера из тех крупиц информации, которые дал мне бармен, что подпрыгиваю, когда он ставит передо мной коктейльный стакан и просит высказать свое мнение.
– Это новый взгляд на джин-тоник. Я использую имбирный эль вместо тоника. Попробуй.
Когда алкоголь касается моего горла, я вздрагиваю.
– Не нравится?
– На самом деле, довольно неплохо. Просто я сегодня не в настроении пить.
Я сдерживаю усталый зевок. Латунные часы на стене говорят, что уже почти четыре утра.
– Мне пора. Я уже давно должна была лечь, – шучу я.
– Но в это время ты никогда не спишь, – заверяет меня он.
– Тогда что я делаю?
– Сидишь тут. Пьешь. Разговариваешь со мной. Пробуешь мои новые коктейли. Что угодно, только не спишь.
– Почему?
– Ты ненавидишь спать. Особенно по ночам.
Управляющий оповещает всех, что бар закрывается через пять минут. Как по команде, все выпивохи проглатывают то, что осталось от их напитков, и шеренгой выходят через главную дверь на улицу. Я остаюсь побеседовать с барменом, пока персонал поднимает стулья на столы.
– Откуда ты знаешь обо мне так много?
– Ты рассказываешь мне все секреты, – поддразнивает он меня.
– Какие секреты?
Вместо ответа он показывает на написанные шариковой ручкой буквы над моими костяшками, складывающиеся в слова «НЕ ЗАСЫПАЙ». Я смущенно прячу руки.
– Я иногда пишу себе напоминания, – застенчиво объясняю я. – Дурная привычка. С детства.
– Ты делаешь это, чтобы ничего не забыть. Вот, например, – он указывает на надпись у меня на руке, которая гласит «НЕ СПАТЬ!» Под ней надпись «ПРОСНИСЬ», почти спрятанная рукавом.
– А почему я не люблю спать?
– Ты боишься того, что делаешь во сне. – Он снимает с плеча белое полотно и насухо вытирает пивной стакан, пока я осознаю его слова. – По крайней мере, именно это ты как-то мне сказала.
– Что бы я такого могла сделать во сне? – спрашиваю я.
Затем я вспоминаю окровавленный
