цвета и пластиковую карточку с фотографией. И с легкой усмешкой наблюдал, как вытянулись в струну патрульные.
– Все нормально, ребят. Вольно! – Он покровительственно махнул рукой. – Благодарю за службу.
Патрульные козырнули.
– Служим Руси, господин полковник.
Когда патрульные отошли чуть подальше, один из них, веснушчатый младший сержант, оглянулся.
– Черт дернул подойти. Уж больно морда наглая. Целый полковник спецуры… Второе управление, госохрана…
– Как фамилия-то… Не разглядел?
Младший сержант наморщил лоб.
– Во, блин. Из головы выскочила. Что-то лошадиное… Конюхов, что ли…
Напарник удивленно посмотрел на сержанта.
– У тебя же вроде проблем с памятью не было?
– Не было, – отрезал сержант. – Но реально его фамилия из головы вылетела. Мистика…
– С перепугу, наверное…
– Да пошел ты, Серега. Вон смотри, еще какой-то дядя на «Лексусе», давай-ка его прихватим.
* * *
Сергею Фадеевичу Батурину стало плохо, когда он готовился пройти через последний пост охраны и присоединиться к десятку своих ровесников, уже прошедших проверку и спокойно расположившихся на складных стульях под навесом. Его уже дважды с извинениями обыскивала служба безопасности, теперь оставалось только пройти через турникет с улыбчивыми и рослыми ребятами в темно-синей форме Службы специальной безопасности и белых парадных рубахах.
Поглядев на бледное лицо старика, старший лейтенант Александр Камынин, из управления безопасности президента, тут же подошел к нему и спросил, заглянув в список приглашенных:
– Сергей Фадеевич, вам плохо?
– Да что-то нехорошо. В боку колет. – И тяжело опустился на любезно подставленный стул.
Старший лейтенант достал рацию, собираясь вызвать «Скорую» и отправить старика в больницу, но фронтовик вдруг крепко схватил его за запястье.
– Не вызывай «Скорую», сынок. Не надо, я – с сорок третьего на передовой, такого повидал, тебе и не снилось. Сейчас меня отпустит – и пойду.
Камынин на секунду замешкался.
– А вдруг вам совсем плохо станет? Упадете еще…
– Не упаду! – почти закричал старик. – Кто ты такой, сопляк, чтобы меня к памятнику в День Победы не пускать?! Здесь на Пискаревке мои отец с матерью лежат, две сестры младших, дядя родной! Я дойду!
И покрасневший от ярости и обиды фронтовик чуть приподнялся, опираясь на палку.
«Не дай бог, его еще и удар хватит», – подумал Камынин.
– Подождите секундочку, Сергей Фадеевич. Сейчас доктор вам таблетку даст, и пройдете.
Подошедший доктор быстренько ощупал старика, померил давление и протянул ему пару таблеток.
– Скорее всего, спазм. Такое бывает, – сказал доктор Камынину, успокаивая лейтенанта.
