папкой и связями вслед за моей медалью у меня на пожизненной основе могли забрать лицензию героя. Ведь как ни крути я на камеру прикрывался от преступников их же целью – бессознательным человеком. Никогда не думал, что буду цитировать слова одной моей тупенькой подруги, но, как однажды сказала Ванесса: «Хуже пидоров, убивающих людей на улицах, могут быть только пидоры, что будут защищать их права в суде». Юристы (что в моих глазах, что в глазах бессмертной) по праву заняли место по левую руку от дьявола.
Так, потратив месяц на восстановление и осознание того, что «герои так не поступают», я наконец-то вернулся в академию. Сегодня был мой первый день на занятиях и, судя по тому, кто прибыл на нашу первую пару, – один из последних.
Йозеф, мать его, Геббельс, как прозвала его в шутку Хлоя, ну или Штайтен Вихерман, как сам тот себя представил. Пузатый дядька с приплюснутыми глазками-бусинками. Коричневые штаны, закреплённые на подтяжки, поверх которых красовался такой же коричневый пиджак, что едва держался на одной единственной волевой пуговице, лишь чудом сдерживавшей натиск торчащего пуза.
– Со дня своего основания Новый Сеул переживает наитяжелейшие времена, и вы, как молодое поколение героев, обязаны помочь нам и жителям этого города. Ваши коллеги, братья по оружию из старших курсов, не справляются с возложенными на них обязанностями. Разгул преступности, бродяжничество, заказные убийства, похищение, работорговля и проституция… – хрипя из-за мокрот, обосновавшихся в его лёгких, кашляя и задыхаясь, вещал толстяк. Скрестив руки за спиной, подобно хозяину, мотивирующему своих рабов, тот чётко вышагивая по классу, вглядывался в испуганные глаза моих одногруппников. Знал ли он, что некоторые из них до сих пор опасались использовать свою полную силу на тренировках с наставником Оливером? Разумеется, знал, по долгу службы им положено знать кого они вербуют.
– Всё это чума, зараза вырвавшаяся из подземного царства. Гнойник, нарыв, язва… – с пеной у рта доказывая, что мы, живущие на поверхности, лучше тех, кто живёт внизу, продолжал Штайтен.
Прикрывая свою неуместную улыбку ладошкой, с каждой новой репликой я всё больше поддавался желанию рассмеяться. И дело тут скорее даже не в двуличии персоны, пытавшейся стравить два сословия, а в том, что по левую руку от меня в воздухе повисли два клочка бумаги, на которых были чёрным маркером нарисованы знаменитые усы и чёлка. Едва слышно повторяя за Вихерманом каждое слово на выдуманном немецком, невидимка старательно пародировала Гитлера. Ну а после того, как Геббельс и вовсе признался, что не владеет какой-либо силой и что именно таким, как он, сейчас нужна помощь на улицах Сеула, вообще перестала в чём-либо себя сдерживать.
С болящими от улыбки скулами громко шикнул на дурочку, чем внезапно привлёк на себя внимание всего класса, а вместе с ним и взгляд Ванессы.
«Яволь, май фюрер», – зиганув из-под парты, заставила прыснуть меня от
