style="font-size:15px;"> Машина притормозила, и я выжал тормоза, чтобы замедлить ход покатившегося газона. Мы поехали с горки, Кашевой включил пониженную передачу, чтобы машиной было проще управлять. Бричка, запряженная толстенькой кобылкой, прижалась к обочине. Лошадь, сторонясь больших машин, опасливо подала голову в сторону самосвала, оскалила желтые зубы.
Почему-то я вспомнил, как отец в детстве катал меня на бричке. Именно в этот момент мне больше всего захотелось вернуться домой, к родным. Посмотреть на отца и мать. Увидеть сестру Светлану. Увидеть наш дом. Первый дом Землициных на Кубани. Дом, построенный моими родителями и стоявший в станице до самой моей смерти, которая для меня случилась час назад. Так, в этих раздумьях, я проехал всю станицу.
Проследовав по главной улице Ленина в самый ее конец, машины добрались до гаража. Окруженный высокими бетонными плитами ограждения, он представлял из себя широкую стоянку, с десяток ремонтных боксов, да небольшую контору, где сидели завгар, экспедиторы и механики.
Больше ста машин: от самосвалов до молоковозок покоились прямо здесь, под открытым небом. Вот только сейчас гараж был почти пуст. Все ушли на рейсы.
Когда мы въехали в высокие, распахнутые настежь железные ворота, я увидел, что лишь несколько сломанных машин стояли на своих местах. Их хозяева-шоферы суетились вокруг, ища и устраняя поломки.
– Странно, – нахмурился я, – а с этой, что не так?
Немного на отшибе, в дальнем конце площадки, стоял самосвал. Это была самая распространенная модель в линейке – ГАЗ-53. Самосвал выглядел совершенно обычно, за исключением того, что на его зеленом свежеокрашенном кузове большими трафаретными буквами светилась белая надпись: “Белка”.
Странным было не то, что машина стояла на отшибе. И меня удивила даже не надпись на кузове. Странным мне показалось именно то, что она просто стояла. Совершенно без дела.
Ведь известно, что исправные машины в колхозе без дела не стоят. Для них всегда найдется работа. Почему не нашлась для Белки, я не знал. Сломана? Тогда почему не ведется ремонт? Исправна? Тогда что она бездельничает?
Как только мы въехали во двор, Кашевой отволок ГАЗ на свободную стоянку. Затем остановился. Загрюкали двери самосвалов. Кашевой и Боевой выпрыгнули из кабины цистерны. Я тоже выбрался наружу. Принялся отцеплять трос от машин.
Когда посмотрел на Кашевого, заметил, что он просто изменился в лице. Побледнел, а губы его и вовсе, казалось бы, стали синими и мелко подрагивали.
– Тебе что, плохо, что ли? – скручивая трос спросил я.
– Плохо, – сглотнул Кашевой, – будет плохо.
– Почему?
– А вон, – спрятал он глаза и кивнул украдкой куда-то вперед. Я проследил за взглядом шофера.
На стоянке, метрах в пятидесяти от нас стоял ГАЗ-52. Под его капотом копался какой-то мужичок. Другой же, высокий и поджарый, с костлявым, очень злым лицом, стоял у колеса. Совершенно
