самое.
Ему скоро исполнится пять. Он вовсю проявляет характер и с каждым днем все чаще начинает канючить.
– Марк.
– Не буду.
– Я папе пожалуюсь, – использую последний аргумент.
– А он тогда приедет быстрее?
Сын смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а у меня ком в горле. Он безумно любит Мишу. Постоянно по нему скучает. Спрашивает о нем по сто раз на дню, пока его отец развлекается там с секретаршами.
Нет, Князев хороший папа. Он старается уделять Марку время, но этого, кажется, все равно недостаточно.
– Мам! – Марк уже лезет в мою сумку за телефоном. – Я сам ему позвоню и скажу, что не хочу есть.
– Марк, – вытягиваю руку, но она так и застывает в воздухе.
Нужно успокоиться, но я не могу. Не могу. Опять слезы наворачиваются. Опять трясет. Сын уже тыкает по экрану пальчиками, а у самого улыбка до ушей.
– Я занят, Даша, – слышу грубый голос мужа в динамиках по громкой связи.
– А вот и не угадал! – визжит сын, – Это я, папа, – хохочет и роняет смартфон. – Ты когда приедешь? – подхватывает телефон с пола.
– Скоро, сынок.
– Когда скоро?
– Вечером.
– А во сколько часов?
– В семь.
– Это вот сейчас?
Миша смеется.
– Ты же знаешь, что сейчас не семь.
– Приезжай сейчас. Мама плачет.
Вздрагиваю и касаюсь щеки пальцами. Мокро.
– Дай-ка ей трубку, Марк.
Сын протягивает мне телефон и так на меня смотрит, что мне дурно делается. Не могу себя контролировать. Слабачка. Всегда такой была.
– Да, – облизываю губы и подношу телефон к уху.
– Что за показательные выступления ты там устраиваешь?
– У нас все хорошо, – отвечаю, а сама улыбаюсь Марку. – Конечно, ждем тебя на ужин, – сочиняю какой-то бред, слушая тишину. – И мы тебя целуем, – улыбаюсь еще шире и сбрасываю звонок.
– Мамочка, ты почему плачешь?
– Пальчик болит, – показываю сыну мизинец, и он тут же начинает на него дуть.
Треплю темные волосики сына и прикрываю глаза.
Нужно взять себя в руки. Сын не виноват в том, что у него такие родители. Не виноват, что между нами нет любви, а только боль и ненависть.
Не виноват в слабости своей матери, которая не может разорвать этот порочный круг.
Мне страшно. Я до жути боюсь своего мужа. Отца. Они отберут у меня ребенка. Заберут Марка. Я это знаю. Вслух этого никто никогда не произносил, но отчетливые намеки я получала не раз.
– Давай пластырь приклеим?
Марк уже готов бежать за аптечкой. Киваю, и он тут же несется на кухню. Иду следом.
Заматываем симулирующий палец и все-таки садимся обедать.
Миша приезжает в семь, как и обещал. С порога морозит меня взглядом, но губы у него улыбаются сыну.
Замираю,
