style="font-size:15px;"> Эва просто тихонько вздохнула.
Грядущий бал, до которого оставалось пару недель, честно говоря, пугал ее до дрожи в коленях.
– А о чем у вас говорят? – поинтересовалась маменька, оставив фарфоровую чашку.
Сервиз был новым, правда Эва так и не поняла, чем он от старого отличается – то ли цветочки другие нарисованы, то ли завиточки не в ту сторону.
В общем, действительно хрень.
Она повторила грубое слово про себя.
И еще раз.
– Да… обо всяком, – вдруг смутилась Милисента.
– А все-таки?
Тори тоже уловила это смущение. И улыбка у нее сделалась предвкушающей.
– Иногда о том, что в доме крыша течет. Опять. Или что трубы надо бы почистить каминные, да только это денег стоит… полы в старой гостиной подгнивать стали, того и гляди провалятся, а потому надо бы комнату запереть. О том, сколько муки осталось или сала. Или еще что новые листовки пришли.
– Листовки?
– На розыск, – пояснила Милисента. – Там большей-то частью одни и те же рожи, скажем, Французик… на самом деле Фрэнки Монс, но прозвали так, потому как картавил. И еще все трепался, будто его бабка в Старом Свете в хорошем доме служила, стало быть, его мамаша – благородного происхождения. Ну и рожа еще у него смазливой была. Он этим и пользовался. Разъезжал по городам, выискивал дамочек, чтобы в возрасте и вдовые, втирался в доверие. Женился даже. А потом исчезал с деньжатами, да еще иных в долги вгонял.
– Ужас какой! – с неприкрытым восторгом воскликнула Тори.
– А то… за него сотню давали. И еще две – частным порядком. У одной вдовушки сыновья оказались, которые крепко за матушку огорчились. Но тогда за этим Французиком пришлось побегать. Он рожи менял, что вон леди перчатки. То волосы покрасит, то усы отрастит, то наоборот. Взяли его на Ладьиной пустоши – верно, совсем поприжало, если туда сунулся. Там же одно отребье… Когда-то золотодобытчики селились, городок большим считался, но золото иссякло, вот и остался народец, которому деваться вовсе некуда. Вот… там его и взяли.
– Кто?
– Я и Эдди.
– Вы?!
– Ну… – Смущение стало совсем явным. – Не могла же я его в такое место одного отпустить?
– Почему? – поинтересовалась маменька как-то очень тихо.
– Так пристрелят. Вдвоем сподручней отбиваться, если чего. – Милисента допила чай. – Но тогда неплохо сходили. Правда, шериф попытался половину денег зажать, мол, за посредничество, но Эдди ему пригрозил, что хер отстрелит. В общем, в результате долгой и продуктивной дискуссии джентльмены пришли к консенсусу.
Маменька первой хихикнула.
А Эве… Эве вдруг стало страшно. Это ведь только в романах, наверное, красиво: чтобы пустыня там, закат и смертельно опасные приключения. Потому как в романах ведь понятно, что никому по-настоящему смертельной опасности не угрожает, что все закончится хорошо и непременно свадьбой.
– А вот за Кровавым
