необходимо, чтобы ее воспринимали всерьез. Однако ей пришлось объяснить слезы на своем лице, поэтому она откровенно рассказала о другой своей проблеме:
– Я принимала транквилизатор каждую ночь, чтобы уснуть, и на прошлой неделе он у меня закончился. С тех пор я вообще почти не спала.
Беспокойство на лице женщины стало еще сильнее. До ситуации с Фрэнком Майя все обсуждала с мамой. Теперь она говорила, пока они вместе застилали кровать, заправляя простыни под матрас и накрывая их одеялами. Было приятно вернуться к тому, как все было раньше. До того, как у нее появилась привычка скрывать некоторые вещи.
– Сколько ты принимала?
– Два-три миллиграмма на ночь… и обычно еще половину в течение дня.
Бренда выглядела расстроенной, но не удивленной.
– Доктор Барри никогда не прописывал тебе такие дозы, не так ли?
Майя покачала головой. Когда Бренда направилась к ней, она решила, что та хочет ее обнять. Но оказалось она собиралась проверить пульс дочери.
– Ты знаешь, как опасно резко отменять препараты?
– Потому я и здесь. – Не вся правда, но, по крайней мере, реальные факты.
Мама пристально посмотрела ей в глаза. Проверяла состояние зрачков.
Майя отстранилась.
– Хотя я почти уверена, что самое худшее уже позади. Мне просто нужно перетерпеть это и немного поспать.
На самом деле это было серьезно – за последние дни она спала лишь несколько часов, и ей действительно не помешало бы это объятие или любой другой утешительный жест. Но вместо этого Майя почувствовала, как и в другие трудные времена, что мама в своем беспокойстве относится к ней, как к пациентке. Она прижала ладонь к виску дочери.
– По крайней мере, у тебя нет температуры, но сразу скажи мне, если тебе станет хуже.
– Я…
– Или начнешь видеть мигающие огни. Или услышишь что-нибудь, чего на самом деле нет.
– Хорошо, но…
– Или заметишь какие-нибудь необычные запахи.
– Хорошо.
Майя уже пожалела о том, что рассказала так много. Теперь мама явно будет присматривать за ней, что еще больше затруднит выполнение поставленной задачи, но, похоже, пути назад не было. Теперь Бренда смотрела на нее с бдительностью парамедика на пенсии, который на самом деле так и не выбрался из машины скорой помощи.
Девять
Бабушка Майи умерла за месяц до Обри.
Позже доктор Барри укажет на эти две потери, случившиеся за столь короткое время, как на причину того, что Майя стала уязвима. Отсюда и психоз. Но еще позже – годы спустя – Майя поймет, что именно горе сделало ее беззащитной перед Фрэнком. Если оглянуться назад, это покажется очевидным: он знал, что ей больно, когда они встретились. Он это почувствовал. Даже если она сама этого еще не осознала.
Сначала она не разобралась в своих чувствах. Она никогда лично не встречалась со своей
