подоспевшей городской страже.
Мартин Каффи подозрительно спокойно позволил себя увести. За ним была сила, и Тильда понимала – какая. Затылок обдавало теплым ветром, но чудилось, что это дыхание чудовища, которое сидит, ожиревшее, в стенах Канцелярии, и смеется – над ней.
9
У кабинетов Канцелярии – особый запах. Навощенного дерева, старого сукна, пыли, слежавшихся за долгие годы бумаг и пергаментов и свечного сала. Запах душных каморок, в которых сидят душные люди.
Сегодня этот запах казался особо настойчивым, застоявшимся, несвежим.
Окна приемной министра Дорана Айхавена выходили во внутренний дворик, тихий и спокойный, и бурная жизнь города будто отодвигалась, оставаясь за толстыми стенами и узкими кабинетами, переходами, галереями, коридорами и залами. Уныло бормотал дождь, оплакивая уходящее летнее тепло, и Тильда смотрела, как в лужах вздуваются пузыри – дождь будет долгим.
Время измерялось стуком каблуков по мраморному полу и глухим, далеким звоном гонга.
Слушая обрывки разговоров, Тильда нервничала все сильнее. Она не ждала приятной беседы – слишком хорошо ей была известна манера нового главы Градостроительного ведомства избегать прямых ответов, увиливать, юлить.
Скрип пера в углу вдруг прекратился, и Тильда ощутила, как обшаривает ее жадным взглядом невзрачный человечек, что сидел там за конторкой. Она обернулась, сильнее сжимая папку бумаг в руках, но тут из двери напротив вышел высокий мужчина в мундире и с поклоном произнес:
– Госпожа Элберт, господин Айхавен ждет вас.
Тильда кивнула и вошла в душный сумрак кабинета.
Оттуда, из сумрака, сгустившегося позади массивного резного стола, поднялась ей навстречу тень, которая почти сразу приобрела знакомые черты невысокого тучного Дорана Айхавена. Тускло блеснуло золотое шитье на черном бархате сюртука, ловя пыльные лучи света.
– Простите, что заставил вас ждать, госпожа Элберт. – Господин Айхавен легко прикоснулся полными губами к ее руке. – Вы, как и всегда, очаровательны!
– Благодарю. – Тильда сдержанно кивнула в ответ, хотя ничего очаровательного в своем облике не находила.
Любезности, которые говорил министр, прогорклым крошевом скрипели на зубах. Сухие, как старые галеты, они раздирали горло.
– Я всегда с нетерпением жду вашего визита, ибо разговор с вами доставляет мне великое удовольствие, – продолжил Доран Айхавен, приглашая ее сесть в удобное кресло у окна. – Ум и красота редко сочетаются в женщинах, а вы, к тому же, еще и творец… Отчасти я вам завидую – вы созидаете, и имя Тильды Элберт будет вписано в историю как имя великого зодчего. Чего не скажешь о ничтожном слуге Республики.
Он с деланой скромностью склонил голову.
Разговор был, конечно, не новым, а высокопарность министра была очередной утомительной игрой.
– Может
