по резной спинке стула и устало опустилась на него.
Время шло, и ничего не происходило, и постепенно она начала успокаиваться. Душившая ее ярость сменилась пустотой. Арон, и эта женщина, и господин Коро, и стройка – все мешалось в мыслях, прежде – таких ясных.
Осторожные шаги заставили ее поднять голову. Это был отец Терк.
– У Арона сломан нос, и мне пришлось зашивать рану на лбу, – деловито доложил лекарь. – Но он крепкий малый, на нем все как на кошке заживает. Стараниями Многоликого все будет хорошо.
– Спасибо, мастер Терк, – тусклым голосом ответила Тильда. Слишком много сил она сегодня отдала…
Лекарь ощутил это и обеспокоенно спросил:
– А вы, госпожа? Как ваше колено?
– Все так же.
– Позволите?..
Тильда кивнула. Лекарь нагнулся к ней и начал осторожно ощупывать ногу, почти невесомо прикасаясь горячими и сухими ладонями к коже. От него неприятно пахло лекарственными порошками – как-то едко, но он прекрасно знал свое дело, к тому же – был из ордена Отрекшихся и практиковал целительство не только травами, но и с помощью сил Многоликого.
Многоликий… Сердце стукнуло слишком сильно и быстро.
– Мастер Терк… Вы полагаете, Арон может учиться вашему ремеслу?
Мужчина отвлекся от осмотра и глядел долго, не мигая. Потом ответил:
– Я полагаю, моя госпожа, что ему следует учиться. Но не в Отречении и не в Смирении. Его натура не сможет отказаться от земных благ и земных забот. – Мужчина помолчал, но, не получив ответа, продолжил: – А что касается ваших болей, то вот средство – должно их облегчить… – Он долго рылся в сумке, но наконец выудил на свет небольшой пузырек с мутным белесым настоем. – По ложке в день, госпожа, вместе с теми растираниями, что я вам дал.
– Спасибо. – И в этом слове было чуть больше, чем простая благодарность за проделанную работу.
Мастера Терка она проводила до порога, глядя на его коричневый балахон, на выбритые виски, на знак служителя Многоликого – особенным образом повязанный пояс. Неужели Арон станет таким же? Будет лечить других или молиться о заблудших душах, а может – путешествовать, помогая страждущим… Он научится – обязательно – обуздывать свою силу.
Но в это верилось слабо.
Несколько мгновений Тильда смотрела вслед целителю. Потом глубоко, с наслаждением вздохнула – лица коснулся сырой воздух, который принес сладкие, терпкие ароматы самшита и сырого камня.
И нехотя побрела назад, к дверям, раскрытым настежь в темные покои дома, где жила уже пятнадцать лет.
У двери на столике стояла лампа, и Тильда увидела письма, пришедшие на ее имя. Их было несколько: пузатые коричневые пакеты – из Градостроительного ведомства, одно письмо на белой и одно – на голубой бумаге. Чтобы отвлечься от горестных, темных мыслей, Тильда
