собственном горьком опыте. Аид неторопливо приближается ко мне, сокращая расстояние длинными шагами. Глаза под его маской затенены, а полные губы поджаты, выдавая недовольство. Когда я смотрю на него, в моем животе будто извиваются змеи.
– Простите…
Мое дыхание замирает, когда он останавливается прямо передо мной. Расстегнутая рубашка демонстрирует идеальный пресс. Я смотрю на его ботинки, а затем снова на лицо. Даже в ужасной маске он великолепен и, совершенно очевидно, смертельно опасен. Уголки губ Аида приподнимаются в ухмылке, будто он знает, какой эффект производит на женщин, однако за всем этим скрывается что-то жестокое. А вскоре к нам присоединяются двое других: человек в красной маске и Аполлон. Видимо, это имя ему дано в честь греческого бога солнца и света. Однако я не уверена, что оно ему подходит, потому что у него явно есть и темная сторона. И последний мужчина… в красном. По его груди стекает кровь, хотя я уверена в том, что она нарисована. Я не знаю, кто он такой, но его образ пропитан насилием. Я чувствую это своим нутром. А затем я снова смотрю на Аида – короля подземного мира.
Я пришла в это место, чтобы попасть в «Олимп», а теперь я стою перед богами, которые правят им.
Меня снедает любопытство.
Вдруг Аид поднимает руку, будто хочет коснуться моей щеки, но вместо этого он сжимает пальцами край моей маски и срывает ее. Атласные ленты легко рвутся, и золото спадает с моего лица. Я автоматически закрываю его руками. Мои щеки пылают, во мне борются смущение и страх.
Он роняет маску на землю и сминает ее ногой, а затем наклоняется вперед:
– Ты знаешь, кто мы такие?
– Догадываюсь, – отвечаю я, вздрагивая от грубости его тона.
Он улыбается. Но это не радостная улыбка – скорее, в ней можно прочесть: «Хочешь, чтобы я сделал чего похуже?» Такая улыбка предназначена противникам, а не друзьям.
– Что ты видела?
– Ничего, – я отступаю назад, но Аид следует за мной, вновь останавливаясь рядом.
– Почему я тебе не верю?
– Пожалуйста, – шепчу я, – я ничего не скажу.
– О чем? – он наклоняет голову. – О чем ты можешь сказать, если ничего не видела?
– Простите… – мое горло сжимается, и я продолжаю пятиться назад, крепко сжимая клатч и туфли.
Мне не следовало приходить сюда. Нужно было оставаться в своей квартире и пробовать завести друзей при дневном свете. Или подождать, когда я выйду на работу, и подружиться с кем-нибудь из коллег.
Какая же я дура.
– Она собирается сбежать, – говорит третий.
Я смотрю через плечо Аида на человека в красной маске.
– Позволь ей, – говорит Аполлон.
В его руке все еще находится нож, лезвие которого окрашено кровью. Это он ударил ножом того мужчину. Убил его.
Их взгляды слишком пристальны, и они правы – я хочу убежать. Хочу убежать как можно дальше отсюда, но, дрожа всем телом, могу лишь стоять на месте. Однако
