дураков подавить ее, потому что она нарушает их покой, она только будет становиться сильнее от противодействия. Наука становится несокрушаемым оплотом против вторжения догматических нелепостей, и возникает ученая церковь, где наука, а не смирение, труд, а не истязания и посты считаются необходимыми условиями. Различные явления новейшей жизни служат тому доказательством. Если человек в течение веков умственного мрака уничтожал себя ради великого, боготворимого всего, он не станет в лучшие времена отрицать то, чем обязан Богу; в своем поклонении Ему он изучает и чтит самого себя, разрушает фетиши и ратоборствует за истину, которая и есть слово Божие. Он не может отвергать Божественного, не отвергая самого себя.
В древности разум возвышался от религии к философии; в наше время, в силу крутой реакции, он возвысится от философии к религии. А люди, которые таким путем достигли веры и отбросили страх в силу своего всеобъемлющего сочувствия, – такие люди суть истинные преобразователи человечества и не нуждаются ни в тайных знаках, ни в условных словах, чтобы узнавать друг друга; наоборот, они против всего подобного, потому что свобода, по их взгляду, состоит в гласности. Где преобладает свобода, таинственность уже более не нужна для достижения всяких хороших и полезных целей; прежде она нуждалась в тайных обществах, чтобы торжествовать; теперь ей нужно только открытое единство, чтобы поддерживаться. Нельзя, разумеется, утверждать, чтобы настало время, когда можно высказывать всякую истину без опасения и клеветы, и козней, и противодействия, особенно в вопросах религиозных; далеко от того, как явствует из недавних поразительных примеров.
Конечно, о телесном истязании или сожжении теперь нет речи; но политика, а в особенности козни католического духовенства, еще имеют в своем распоряжении несколько винтов для пальцев и раскаленных железных полос для прижигания доброй славы человека; поэтому, хотя я и сомневаюсь в политичности и, по большей части, в успехах тайных обществ, все-таки не могу отказать в дани удивления тем, которые действуют по своим убеждениям.
Часть первая
Древние мистерии
Мы встречаем одни смутные намеки на первобытные отношения человека к природе, с которых мы начинаем, чтобы уяснить главное начало физики и природы в самой сокровенной глубине их. В мистериях и посвящениях у тех народов, которые и теперь еще стоят всего ближе к первобытным людям, душа воспринимает несколько почти невнятных звуков, которые, исходя из глубины нашего существа, сильно трогают ее. Как сжимается у нас сердце при звуках первобытной человеческой расы и природы! Как восторгается оно при возвышенном поклонении природе! Как проникается духом вечного поклонения! Мы услышим этот тихий звук из храма Изиды, от говорящих столбов Тофа, в гимнах египетских жрецов. На пустынном берегу, под черными утесами Исландии, Эдда донесет до нас звук из могил, и изображение поставит нас лицом
