лица Мэддена – он закрыл его рукой, но Нэнси ахнула от удовольствия:
– Она хороша! В ней что-то есть. И это был потрясающий номер!
Кэтрин сделала большой глоток воды со льдом. Реплика Нэнси царапнула ее. Окружающее становилось все более ничтожным и бессмысленным. А затем, к ее облегчению, подошел служащий и передал сообщение, что мисс Лоример просят к телефону.
Извинившись, Кэтрин встала и последовала за стюардом к выходу.
Когда Нэнси и Мэдден остались одни, воцарилась странная тишина.
– Кэтрин сегодня не в духе, – сказала наконец Нэнси. – Но вообще-то, все это не совсем в ее вкусе.
Мэдден рисовал вилкой узоры на скатерти, но тут встрепенулся.
– Да, – сказал он, – не в ее вкусе.
– Бедная Кэтрин! – сказала Нэнси. – Она делает все, что может!
Он бросил на нее быстрый взгляд:
– Для тебя она немало сделала, не так ли?
– О да, – охотно согласилась Нэнси, – конечно. И если можно так выразиться, дорогой, ей нравится это делать!
Мэдден, видимо, хотел возразить, но сдержался. Он поднял голову, налил себе еще один полный бокал шампанского и выпил его, затем наклонился к Нэнси.
– Я должен сказать тебе кое-что важное, – начал он ровным тоном. – Я все думаю об этом с тех пор, как мы уехали из Грейсвилла. Мы должны пожениться, ты и я, немедленно.
– Ну, неужели? – хохотнула Нэнси.
– Да. – Его темные глаза сумрачно смотрели на нее. – Но заметь, я сказал: немедленно. Между нами все должно быть ясно. К концу следующей недели надо поставить точку.
– Но почему, Крис?
– А почему нет? – твердо стоял он на своем. – Ты ведь любишь меня?
– Ты же знаешь, что да.
– Тогда все решено. Через неделю. Когда я вернусь из Кливленда, а твоя премьера уже состоится.
Тронутая и польщенная его напором, Нэнси опустила глаза.
– Хорошо. Все решено, дорогой, – прошептала она. – На самом деле я ужасно рада, – добавила она. – Знаешь, в Грейсвилле у меня было жуткое предчувствие, что ты попросишь меня бросить сцену до того, как мы поженимся.
– Правда?
Она кивнула:
– Возможно, это моя вина, но мне там действительно было не по себе. Я все время чувствовала, что твоя родня не одобряет мою профессию. А сцена так много значит для меня, дорогой. – Теперь Нэнси смотрела на него с нежностью – ее глаза светились неподдельным чувством. – О, понимаю, я еще мало чего добилась. Но я добьюсь, я добьюсь! И не глупыми ролями в глупых пьесах, а в настоящих вещах – Ибсена, Шоу и Шекспира. Когда-нибудь я так сыграю Офелию, Крис, что ты затаишь дыхание. Я знаю – у меня получится. Должно получиться. Тебе придется гордиться мной. Это ужасно, дорогой, иметь такой зов в крови. Это как любить тебя. Я ничего не могу с этим поделать. Я не могу отказаться
