рассматривать собравшихся.
– Мы должны создать условия для иностранных инвесторов. Экономике нужна свежая кровь – словно его слова были прерваны, сказал Тургут-бей.
– Да, но на каких условиях?! – возразил гладко выбритый респектабельный бей в очках-хамелеон.
– И всё же вернёмся к импорту, – Тургут-бей держал дискуссию в том русле, которое ему казалось выгодным.
Мужчины шумели и перебивали друг друга. Когда Семра-ханым внесла бутерброды, они моментально разошлись. Стрелки настенных часов показывали три часа ночи. Дискуссия продолжалась. Накал страстей на мгновение остудил небольшой хлопок. Перегорела лампочка, и комната погрузилась во тьму. Семра-ханым пошла в соседнюю комнату, выкрутила лампочку там, забралась на стремянку, вкрутила её в зале. После недолгого перерыва на бытовые хлопоты противоборство позиций продолжилось. Иногда дискуссия затихала, тогда слышалось щёлканье печатной машинки. Как маэстро за фортепьяно, Озал сидел за своей трудолюбивой печатной машинкой и выжимал сухой остаток споров на страницы.
Паломничество экономистов и бизнесменов в квартиру к Озалам продолжалось несколько недель. Между тем ходить по улицам становилось всё опаснее.
Напечатанные на машинке «Решения 24 января» лежали в папке под мышкой у Озала. Он шёл пружинистой походкой, тень его рыхлого тела ритмично прыгала по стенам слабо освещённого коридора администрации премьер-министра.
Назначение на пост советника по вопросам экономики было для Озала неизбежной неожиданностью. Он нисколько не сомневался в своей компетентности, знал себе цену и понимал, что таких, как он, нет. Озал вошёл в кабинет к Демирелю, чтобы поблагодарить его за оказанное доверие.
– Что это у тебя? – кивнул Демирель в сторону папки с бумагами.
– Да вот список решений, необходимых для перезапуска нашей экономики, – самоуверенно ответил Озал и положил листы на стол. Демирель увлечённо забегал глазами по тексту, несколько минут спустя провёл ладонью по лысине и произнёс:
– Ты, конечно, понимаешь, что на этих листах написан сценарий революции.
– Не стоит преувеличивать. Да, изменения предлагаю кардинальные, но всё же это эволюция, ведь от меня ждут именно этого, насколько я понимаю, – сказал Озал, растянув улыбку в пухлых щеках.
– Ты считаешь, что в нынешней ситуации возможно сделать девальвацию более 30 процентов и ежедневно объявлять новый курс лиры к мировым валютам? Нам не дадут этого сделать.
– Если не сделаем, то не выйдем из того штопора, в котором находится сегодня наша экономика.
– Коалиционный парламент – это не шутки. По более простым и понятным вопросам договориться не могут. Нужно думать, как провести эти решения.
Направление Турции поменялось на сто восемьдесят градусов. Стояли амбициозные цели: сокращение инфляции, работа заводов и предприятий, курс на создание экономического
