стала морды нам корчить, заигрывать, в общем. Девка-то смачная. Кто не клюнет на такую? Всякий клюнет. Пялилась так, что того гляди начнет вешаться на шею. Вот мы и пошли от нее за дверь, чтоб отвязалась. Перекурить, значит. Так и торчали в коридоре, пока полиция не нагрянула. У меня лично под лопаткой екнуло. Подумал, что-то случилось. Оказалось, как в воду смотрел. Ну вот. А дальше все известно.
По щеке Глеба заходила нервная морщина. Злило то, что его охрана постоянно совершает ошибки. Но особенно раздражала ложь девушки. Возмущение так и перло из него. И он с усилием сдерживал себя, чтобы не сорваться. У Акламина поведение девушки также вызывало вопросы, ответы на которые получить сейчас не удавалось. Для этого ее следовало раскрутить один на один. И Аристарх попросил всех кроме нее выйти из кабинета. Девушка заметно напряглась. Корозов вышел с неохотой. Между тем хорошо сознавал, что именно так изначально должен был поступить Аристарх, чтобы применить свои методы дознания к каждому свидетелю и получить нужную информацию. Вопросы от Акламина секретарь сразу приняла в штыки. Долго и упорно твердила то, что было написано в ее объяснении. Аристарх сбивал ее с темпа, обращая внимание на расхождения в некоторых ответах. Ей приходилось выворачиваться, но делала она это неумело, создавала тупики. В глазах плавало беспокойство. Она стала все чаще обдумывать ответы, прежде чем произнести их. Однако каждый новый вопрос все больше волновал ее и заводил в тупик. Вопросы об окнах встревожили особенно. Он спрашивал:
– Как часто вы стираете пыль в кабинете?
– Каждый день, – отвечала она.
– Тогда почему один подоконник чист, а на других следы пыли? Почему под чистым окном валялась вот эта довольно свежая тряпка, – показал на обрывок ткани в пакете, – а под другими окнами нет? Почему на всех окнах запоры закрыты полностью, а на чистом чуть наживлены? Может быть, их закрывала девушка, у которой недостаточно сил, чтобы плотно закрыть? А, может, все происходило в спешке?
Все больше сжимаясь, девушка пыталась что-то отвечать, путалась и, наконец, умолкала. Аристарх видел, что его вопросы медленно, но верно загоняют ее туда, где она уже не может ухватиться за соломинку, поскольку иллюзорная опора переставала существовать.
– Вы не могли не видеть двух парней, которые незадолго до дня убийства приходили к Даршину, – проговорил Акламин. – Что вы можете сказать о них?
– Да, – натужно выдавила она в ответ. – Приходили двое, но быстро ушли. После них Даршин заперся в кабинете. А позже начал одолевать звонками Корозов. Я решила, что эти двое приходили от него.
– Опишите их, – попросил Аристарх.
Ее описание совпадало с описанием Глеба. Акламина порадовало, что девушка не стала выкручиваться, сказала правду. По всему видно, почувствовала – чем больше она сопротивляется, тем сильнее увязает в путанице своих ответов, словно погружается в болотистую жижу, из которой выбраться будет невозможно. Никто не протянет спасительный конец, если ты сама себя пускаешь на дно. Вдруг она вздохнула и тихо, но отчетливо спросила:
– Вы
