Решился кто-то.
– А то ж!
– Верно!
Кричали немногие. Знал я, что большинство шоферов стеснялись открыто говорить о том, что верят в такие суеверные вещи. Но были из них и убежденные.
– То есть, Остравнов и другие, умерли в машине потому, – Начал я, – что умер в белкиной кабине Давыдов?
Шоферы пороптали.
– Ну да! – Крикнул кто-то.
– Получается так!
– А вот это и значит, “после” – Заключил я.
Все Шоферы снова загомонили. Послышались насмешливые возгласы, но уже не очень уверенные.
– А я же говорю, что не значит это ничего. Что все шоферы в белке умерли не потому, что Давыдов своей смертью ее испортил. А по другим причинам.
– Это по каким же?
– Да! Почему, по-твоему, умерли?!
– В чем же тут дело?! Просвети нас, хе-хе, просветитель!
– А вот и просвещу, – усмехнулся я, – потому это так произошло, что были все эти шоферы возрастные. Опытные. Именно опытным шоферам наш завгар привык новые машины давать. Не так, что ли? Скажи, дядь Миш? На новых КАМАЗах у тебя кто ездит?
– Федот Малинин, – растерянно заговорил завгар. Принялся озираться по сторонам, – И Андрей Панькин.
– И оба мужики под пятьдесят. Опытные, но еще крепкие. Так и тут было, с Белкой.
– Ну да, – пожал плечами завгар, – так надежней получается!
– Вот только у опыта есть и другая сторона, – сказал я, – сложнее тяжелые нагрузки переносить. Вот возрастные шоферы и не перенесли. Не выдержали ихние моторы.
– Что правда то правда, – раздался низкий мужской голос. Это вышел из толпы Федот Малинин. Высокий и крепкий, но лысоватый мужик с большими, словно медвежьими руками, – на прошлой уборке, стыдно признаться, поплохело мне на КАМАЗу. Особенно когда всю ночь возил ячмень на элеватор.
Вокруг послышались одобрительные возгласы от возрастных шоферов, мол да, бывает тяжеловато, но, говорить об этом не принято, вот никто и не жалуется.
– Вот, – сказал я, – потому и прошлые водители Белкины не жаловались!
Взгляд мой зацепился за того самого комиссара из райкома. Он, скрестив руки на груди, смотрел на меня и довольно кивал. Остальные смотрели удивленно.
– Так вот, в чем тут дело кроется. В возрасте и сложной работе, – сказал я, – а не в каком белкином проклятье, что вы выдумали себе, и каким ограждаете от себя мнимых вами “проклятых”!
Никто не возразил. Вокруг воцарилось внимательное молчание. Только иногда слышался смущенный кашель.
– А ведь выходит, дорогие товарищи, – продолжал я, – что не Белка-то опасная, а ваши суеверия! Это они чуть было личную жизнь Василию Ломову не разрушили. Но что еще хуже, могли привести к смерти человека!
– Это как это привести?!
– Как это, к смерти-то?!
– Не понять! Говори яснее!
– Степаныч! Механик
