будет, а служба! – повысила голос Полина. – Ты будешь одновременно и в охране, и в засаде. Понял? Так что, несколько часов своей службы будешь проводить здесь, плюс отдых. Надеюсь, что часов десять—двенадцать в сутки ты будешь находиться в Яблоке. Тут охраны нет, как в других коттеджных поселках, так что помощи, кроме как от нас с тобой, Соньке ждать неоткуда.
Тут Полина совершенно права. Наше Яблонево, мы называем его Яблоко, простое село, которое дачники начали отстраивать «благородными» домами еще до широкого распространения коттеджных поселков. Со временем тут выросли и шикарные коттеджи, но остались и простые деревянные сельские дома, в которых доживают свой век коренные яблоневцы. Вся прелесть нашего «поселка» в том, что он находится чуть—чуть в стороне от трассы Нижний Новгород – Казань всего в двадцати километрах от областного центра. На окраине села, а наш дом тут предпоследний, есть довольно большое озеро, и если проехать мимо села вниз по круто спускающейся асфальтированной дороге, то через пять минут окажешься на берегу реки Волги. Пешком туда спускаться тоже не долго, но вот подниматься потом вверх… Потому яблоневцы предпочитают летом купаться в озере, а на Волгу мотаются только рыбаки.
Народ здесь живет самый разношерстный, поэтому к консенсусу по поводу обнесения всего села забором и привлечения к работе охранной службы яблоневцы пока не пришли. Вот и живем каждый на самообслуживании в плане охраны.
Мы со Степой несколько лет копили деньги на собственный дом и, наконец, купили его три года назад у отъезжавшего на историческую родину художника Вениамина Миллера. А до того ютились вместе с мамой и дочкой в маленькой двушке в центре Нижнего. Теснота нас не смущала, вот только каждый мечтал о часах одиночества, да я совсем не могла спать. Мой муж – программист в собственной небольшой фирме, которая занимается написанием всяких программ и игрушек на заказ, а теперь еще и совладелец сети компьютерных магазинов «Мышка» – ярко выраженный «жаворонок», в десять часов вечера он уже клюет носом, а в шесть утра просыпается без всяких будильников даже в выходные дни. Я же ярко выраженная «сова», для которой встать в восемь утра, это значит, часов до двенадцати ходить, говорить, улыбаться, но почти не соображать. А вот, если поспать до двенадцати, а то и до часу дня, потом еще часок—другой понастраиваться на жизнь – я готовый к работе трудоголик. Могу пахать—перепахать и в первом часу ночи соображаю куда лучше, чем днем. Поэтому, когда в тесной двушке я ложилась спать, отписав журналистский материал на завтра, Степа досыпал свои последние часы сна. И я никак не могла заснуть, пока он не вставал на работу. Я просто мечтала об отдельном спальном месте. И вот, с покупкой дома, я, наконец—то, обзавелась своей отдельной комнатой. Впрочем, как и мой муж, и наша дочь (мама не пожелала оставить центр Нижнего). Однако к этому времени я уже ушла из газеты, где мы работали вместе с Полиной, и осела дома. Почему я ушла из журналистики? Об этом расскажу позже, если придется к месту.
Кстати, Полина тоже вскоре ушла, но не из профессии, а из газеты, правда, она быстро устроилась собкором сначала одного из столичных изданий,
